1950-51. Школьные годы. 3-й класс (1)

Почему-то со второго по пятый классы мне больше всего запомнилось события за третий класс – как за время учебы, так и за летнее время 1951 года.

Итак, на дворе стояло колдовское бабье лето 1950 года. Картошку с огородов уже убрали; ее пожелтевшая ботва валялась кучками и от нее ощутимо пахло соланином (название этого вещества я узнал, естественно, много лет спустя). Кто-то (кажется, Вовка-Щелгач) показал, как можно весьма далеко запустить клубень взмахом палки с насаженной на ее конец картофелиной. Поэтому мы искали пропущенные при уборке клубни, чтобы от души запустить их на край света…

Однажды мы с одноклассниками Вовкой Бабуркиным и Сережкой Голиковым пошли после занятий домой не обычным путем, по дороге Пушкино – Новая Деревня, а в обход поселка, по внутреннему краю окружавшего его оврага. Вскоре мы подошли к двум величественным дубам. Эти деревья я видел впервые. Вся земля под ними была по щиколотки усыпана чистой дубовой листвой в форме гитары, а под нею – дубовыми семенами. Домой мы вернулись с полными карманами «орехов». Отчим сказал, что их называют желудями, что они являются лакомством для свиней и что из желудей делают дешевый кофейный напиток, который иногда варился, из магазинного, конечно, и в нашем доме.

…В те же теплые солнечные октябрьские дни, мы с Вовкой и Сережкой, выйдя из школы на Ярославское шоссе, стали бросать камни в проходящие автомашины. Несмотря на то, что я был слабее других, я превосходил ровесников в меткости. Поэтому мой камень угодил точно в центр лобового стекла грузовика. Шофер резко затормозил, выскочил из кабины и помчался за мной. И тут мне пришлось улепетывать так, как я не бегал никогда ни до того, ни после! Оторваться от тумаков мне удалось чудом…

Однако это не спасло меня от возмездия: мои дружки, не попавшие в цель, доложили о моем достижении родителям. И, когда я появился дома, отчим весьма профессионально зажав мою голову между ног, выпорол меня нагайкой, которой он перед войной дрессировал свою собаку Джека. И в этот единственный раз мама за меня не заступилась. Случай с камнем убедительно свидетельствует о том, что в девять лет я оставался еще безответственным ребенком. Но факт доносительства моих одноклассников вызвал у меня презрение на всю жизнь…

В тот октябрь от установившейся теплой погоды пошла невиданная волна опят. Помимо того, что опята росли на пнях вокруг дома, в воскресный день мы с мамой и несколькими соседями еще затемно поехали за грибами в лес. Когда подошли к началу дороги на Красноармейск, уже рассвело. Было зябко и мглисто. Стали ловить попутку. Наконец, одна бортовая машина остановилась и все залезли в кузов. Тогда дорога была еще грунтовой, и лишь на кое-каких участках дорогу покрывали известняковым булыжником. Остановились километров через двенадцать. Кажется, все сбросились по рублю (еще «сталинских», что эквивалентно одному мороженому) «на чай» водителю.

Молодой березняк справа вырос на месте приблизительно десятилетней порубки. Углубляться в лес не было никакого смысла, так как сразу же пошли пни, обильно укутанные опятами. За полчаса мы набрали их ведра два. Не помню, что мы взяли на перекус, но забыть свой первый в жизни «турпоход» не смогу никогда…

***
В классе я сидел на предпоследней парте в среднем ряду. Однажды учительница дала нам задание, кажется, по чистописанию, а сама стала проверять тетради с домашним заданием по арифметике. Взяв на просмотр очередную тетрадь, Раиса Артамоновна, прочитав решение задачи, отметку почему-то не поставила, а начала перечитывать. А прочитав второй раз, пожала плечами и поставила знак вопроса и оценку «4». Я безошибочно понял, что в руках у нее находилась моя тетрадь!

Я хорошо помню случай с той задачкой. Дома я нашел для нее два решения, причем с разными ответами. Из них я привел более оригинальное. Помню, что оба решения мне показались верными, но… почему-то с разными ответами! Найти ошибку в моем доказательстве и учительница не смогла, но странно: почему она поставила «четверку» за очевидно неверный ответ? Очень жаль, что я не сохранил ту задачку...

За неделю до Нового 1950-го года отчим срубил одну из елок, кои еще в изобилии росли вокруг дома. Он сделал для нее настоящую подставку-крестовину с квадратным отверстием в центре, вставил в отверстие подтесанный комель (толстый конец дерева) елки и установил елку на табурете в меньшей из двух комнат. Наряжали елку отчим, я и Вовка Щелгачев. Помимо игрушек, ревниво сохранившихся у Петра Денисовича еще с довоенной московской квартиры, мы с Вовкой клеили цепочки, вырезали снежинки и флажки, раскрашивали золотой и серебряной краской еловые шишки. А из довоенных игрушек, помимо разноцветных стеклянных шаров, самыми эффектными были стеклянный парашют, пятиконечная наконечная рубиновая звезда и игрушки из папье-маше: мартышка с зонтиком и Дед-Мороз со Снегурочкой.

А еще на радость детям на елку повесили несколько мандаринов и несколько конфет в фантиках. Такая елка мне казалась просто сказочной, а атмосфера Нового года – праздничной! Правда, если не изменяет память, хитрый Вовка умудрялся шоколадные конфеты из фантиков вытаскивать, придавая фантикам первоначальную, «девственную» форму…

На зависть всем соседям у отчима были двухгиревые часы с боем (на которые – как и на всю его канцелярскую мебель – было много начальствующих охотников экспроприировать).  С двенадцатым ударом этих часов поднимались стеклянные граненые рюмки с бражкой, в изготовлении которой отчим был большой мастак. Были ли рюмки у меня и у Вовки, не помню, как не помню и обсуждение вопроса, можно ли или нельзя выпить спиртное детям. На торжестве были и соседи. Из яств, как всегда, не запомнил ничего...

Месть

Однажды в феврале Раиса Артамоновна поставила меня в угол (что было не редкостью). Стоять мне было очень тяжело – в ногах была ревматическая боль. Но я никогда не просил пощады у своих обидчиков и потому мужественно выносил пытку. И то хорошо, что хоть коленями на горох не ставили, как это было в моде в школьные годы моего отчима. Переносить экзекуцию мне помогали два обстоятельства. Во-первых, угол был составлен стеной и кафельной теплой печкой, что позволяло приятно погреться, а во-вторых, из своего «угла» я мог свободно рассматривать всё, что было за окном, выходящим в сторону Ярославского шоссе. А потому и в «углу» я оставался в своем мире! Тем не менее, в моей голове созревал план мести…

…Когда прозвенел звонок и последний урок окончился (замечу, это была вторая смена), все дети с радостью бросились из класса. За ними, быстро собрав вещи, пошла и Раиса Артамоновна. А я? Я остался стоять, поскольку меня никто от наказания не освободил!

И только часа через три, заподозрив неладное, за мной пришла мама. А наутро отчим пришел к директору школы и устроил справедливый (если, конечно, не знать о моей затее) разнос моей учительнице, и той пришлось ретироваться… Я, разумеется, торжествовал, но виду не показывал…

Продолжение следует.
==============
На фото: 3-й класс. Я не рассматривал это фото 55 лет и с трудом вспомнил лишь половину ребят: VI ряд: 1 – Барсов, 2 – Шурик Любимов, 3 – Черняков, 4 – Крымов, 5 – Вова Бабуркин, 6 – Коля Панкратов, 8 – Сергей Голиков; III ряд: 1 – я, 2 - Румянцев (?), 3 – Коля Пушкин, 4 – Толик Николаев, 5 – Витя Григорьев, 6 – Коля Панов; II ряд: 3 – Люда Фарбер, 4 – Таня Тарасова, 5 – Раиса Артамоновна, 6 – Рая, 7 – Бессмертнова, 8 – Михеев; I ряд: 1 – Полякова, 2 – Галя Генералова, 3 – Валера Нафиков, 5 – Рита, 7 – Илларионова… Где-то они теперь? Интересно, что многих вижу как будто в первый раз. Вот так метла времени заметает прошлое: в памяти остается лишь самое яркое…
Сегодня в здании школы размещается Пушкинская художественная школа.
P.S. Почему-то категорически хочется вспомнить КАЖДОГО, иначе я чувствую себя почти что убийцей. А с другой стороны, память о них нужна, похоже, лишь мне, и я охраняю их покой – ушедших и еще живых...

Отредактировано Виктор Сорокин (10-09-2016 23:25:24)