В агрессивном, деспотическом обществе (к коим относится и российское), а тем более в тоталитарном государстве свободолюбие и чувство человеческого достоинства требуют активной самозащиты. И тем не менее главным условием успешной самозащиты является категоричный отказ от собственного инициативного насилия, ибо никакой насильник не гарантирован от возмездия. Свободолюбие может быть удовлетворено с гарантией только в обществе ненасильников.
С чисто организационной точки зрения интересен вопрос: какое средство для самозащиты от насилия является базовым – как фундамент при строительстве дома? Не могу предположить, как бы я ответил на этот вопрос в диссидентской юности, но сегодня мой ответ возникает автоматически: добротный мыслительный аппарат, т.е. правильная организация мышления и качественное знание. (Вообще-то говоря, этот инсрумент является базовым при достижении ЛЮБОЙ цели: как стать богатым, счастливым, как сделать наилучший выбор чего-то или кого-то, и т.д.?)
Без собственной «головы» готовый ответ мало чего дает. Например, умные люди дают множество научно обоснованных ответов на вопрос, как устранить насилие в обществе. Да вот только подавляющее число людей неспособны даже понять эти предложения, продолжая пребывать в мире насилия. Опять вспоминаю свой юношеский диссидентский опыт: для борьбы с пороками Системы я взял первый попавшийся под руку рецепт: создание политической партии ленинского типа. Просто вовремя выявленный провокатор заставил понять, что в условиях диктатуры КГБ такая партия – прямой путь к самоуничтожению в казематах Лубянки и ВСЁ! И потому на смену готовым ленинским рецептам пришел Самидат – самообразование...
Но образование образованием, а делать что-то было надо. И почти сразу же со вспышкой Самиздата появилось правозащитничество, сначала в самой простой (и, казалось бы, безопасной) форме – подписантство. И всего-то: поставить свою подпись под письмом-обращением к власти или к мировому сообществу. Но оказалось, что в этом выявилась принципиально новая форма борьбы: на смену безликой подпольности пришел открытый личностный протест: человек в открытую заявлял власти, что не согласен с подавлением инакомыслия.
С одной стороны, в новой ситуации бороться с инакими властям стало вроде бы легче – вот они, сами открыто признаются в своей нелояльности, а с другой – правозащитники ввели КГБ в ступор: ведь они требуют от власти соблюдения вроде бы как ее же законов и их преследование означает открытое признание властью преступного характера своего управления! Но главное, если арест никому не известного диссидента-подпольщика оставалось абсолютно незамеченным обществом, то отныне любое преследование правозащитника, не скрывающегося ни под каким псевдонимом, сразу становилось известным широкому кругу людей, а часто и всему миру! И каждое преследование правозащитника одновременно становилось и очередным приговором самой власти. Поэтому власть всё чаще была вынуждена прибегать к противозаконным методам преследования оппозиции – в основном к фальсификации уголовных дел, а иногда и к физическому насилию.
Но одновременно с повышением уровня преступности самой власти у либеральной части общества появился и новый враг. Если раньше вторым после власти врагом являлось дремучее невежество большей части населения, то теперь этим врагом стало элементарное холопство: пресмыкание перед властью.
Крах коммунизма в СССР выявил две неожиданных черты массовой психологии посттоталитарного общества. С одной стороны, это отсутствие у большинства людей минимальной установки на саморазвитие (которая, как ни странно, при Советах активно насаждалась). Оказалось, что народ ВПОЛНЕ удовлетворен скотскими интересами: вино, женщины, зрелища и при возможности власть. А с другой стороны, это «быдло» (или бытло) оказалось чрезвычайно податливым зомбированию: миллионы людей с легкостью попадаются в капканы лжецов и мошенников. Но, пожалуй, все рекорды в истории зомбирование побило в истории с КРЫМНАШ: спустя всего несколько часов после официальной дезы «На Украине установился фашистский режин и началася геноцид росских» (2 марта 2014) 83% населения не только без малейшего сомнения поверили в нее, но и потребовали от правительства ввести на Украину российские войска, вызвав тем самым ответные действия со стороны украинского государства!
Исключительную опасность для преступой власти независимых СМИ отлично понимали все диктаторы, в том числе и российские – от Ленина до Путина. Поэтому первой задачей любой конттреволюции была ликвидация свободных СМИ. Ленин ввел (политическую) цензуру менее чем через месяц после захвата власти. Путин поступил хитрее: он просто уничтожил единственный значимый оппозиционный телеканал – НТВ. Окрепшее впоследствии радио «Эхо Москвы» сегодня вынуждено держать круговую оборону от непрекращающихся провокаций против всех ее ведущих журналистов. И тем не менее, именно независимые СМИ являются фундаментом для защиты от всех видов насилия, и в первую очередь от государственного.
(Вообще-то говоря, зависимые СМИ средствами информации не являются. Их правильнее называть СМД или СМЗ – средствами массовой дезинформации или зомбирования. Хотя при навыке можно извлекать информацию и из дезы, ибо за любой ложью можно узреть интерес лжеца.)
Однако более интересным и, как представляется, эффективным был бы симбиоз СМИ и гражданской ассоциации либералов. Достоин изучения опыт организации сайта Проза.ру (не считая, конечно, темы цензурирования): тысячи людей живут, почти не мешая друг другу, и в то же время любой может найти себе единомышленников!
Я считаю форменным безобразием тот факт, что активные либералы живут разобщенно, упуская уникальную возможность получать высокий эффект от ВСЕХ видов сотрудничества, в том числе и от чисто трудового. Обладая существенным интеллектуальным преимуществом в обществе, либералы могли бы обеспечить себя наилучшими решениями во всех сферах жизни и в случае их монополии получить от этого существенный экономический эффект (см. например, http://proza.ru/2009/03/07/4). В 1978 году я запутсил в Самиздат статью на тему «Как выжить при тоталитаризме», где описал 98 работ, позволявших в то время и обеспечить достаточным доходом семью, и получить правовую защиту от преследования за «тунеядство». (Любопытно, что три года милиция, прокуратура и КГБ тщетно пытались осудить меня за «тунеядство», в то время как я работал сразу на четырех работах, координаты одной из которых согласился бы сообщать лишь на самом суде за «тунеядство».)
Совершенно очевидно также, что коллективу ненасильников легче, чем одиночкам, осуществить и самозащиту. Так, к 1979 году были изобретены средства связи, в принципе не подконтрольные аппарату насилия. (Например, Валерий Абрамкин все шесть лет своего заключения получал и отправлял информацию практически неограниченно. И это сквозь абсолютные шмоны...)
Поэтому всем ненасильникам непременно следует объединяться в свои сообщества. В их основе должны лежать три принципа: ненасилие, взаимоуважение и самозащита (хорошо бы еще и стремление к совершенству). Это главное основание для таких объединений, все остальное второстепенно. К сожалению, организационный интеллект либералов еще не дорос до понимания этой простой мысли. (С 1968 года я пытаюсь создать нечто вроде ассоциации активной самозащиты, но пока тщетно...) Самая высшая на сегодня ступень развития личности – правозащитничество – характеризуется весьма слабой степенью самозащищенностью и пренебрежением к экономической стороне жизни. Тоталитаризм с человеческим лицом – это еще не вершина деградации общества (21 февраля 2015 года была объявлена тотальная война любой инакости, следовательно и любому мышлению вообще), а потому стоит позаботиться о себе заранее.
