Сотрудникам "Русской мысли"

Для распространения

Дорогие бывшие коллеги,
горечь подтолкнула меня взяться за перо. Горечь не за себя, за вас.
Выслушав эмоциональное сообщение главного редактора о том, что я "написал донос директору DST" на газету, на нее и на несчастного священника, вы столь же эмоционально обсудили его и дружно осудили доносчика. Двое молчавших не нарушили общей картины.
А ведь вы меня давно знаете. Знаете, что на прямые вопросы я отвечаю прямо и всегда иду навстречу как друзьям, так и недругам. При прямой позиции и сон слаще. Так что, прежде чем осуждать, могли бы и меня спросить.
Вы знаете и мое положение.
Во-первых, я уже почти год не могу выехать даже в Шенгенское пространство из-за невозможности получить документ для путешествий. Для журналиста, пишущего о другой стране, это страшно.
Во-вторых, на неопределенный срок отложено решение о нашем гражданстве. На восемнадцатом году жизни во Франции для человека с известной всем биографией – это неестественно.
В-третьих, нас с женой уволили из газеты, с которой мы были связаны не только зарплатой.
В последнем некоторые из вас приняли посильное участие, а вот в первых двух у меня есть серьезные основания считать, что и И.А.Альберти, и Н.Мартен использовали свои личные связи.
Именно поэтому среди инстанций, куда я обратился, был и директор DST, которого я просил о свидании с чиновником, способным напрямую сказать, чего мне еще ждать в Париже.
Были там и слова о "Русской мысли". Привожу их полностью (в переводе с французского):
Нынешняя ситуация кажется мне тревожной.
Из газеты уволены шесть сотрудников, пятеро из них – бывшие советские диссиденты. Управление газетой и определение ее политической линии практически переданы в Москву, бывшему сотруднику ОВЦС МП.
Это неправда?
Или это секрет?
Или вы этого не знали?
Почему же не называлось "доносом", когда то же и даже гораздо больше я говорил по RFI за месяц до этого?
Ответ из DST я получил потрясающий. Свидание состоялось. Но не у меня, а у вашего главного редактора. Видимо, во мне они чувствуют закоренелого государственного преступника. Сейчас я вновь обращаюсь к директору DST, теперь уже с просьбой ознакомить вас с моим первым письмом.
Похоже, в данном случае самое неприятное для т.н. "администрации" то, что шестеро уволенных держатся вместе. (Вам этого не понять, вас и оставили по принципу "чтобы каждый был сам за себя". Что-то вы поймете, когда вас начнут увольнять по одному, и ни Танечка за Манечку, ни Манечка за Танечку не заступится.)
Попытки разделить нас начались не вчера. К этому же относится и попытка купить нас за 475 тыс. франков (в обмен на согласие на "волчий билет"). "Это предлагают только вам, но не вашим коллегам, – говорила аринина адвокатесса. – Соглашайтесь, а то в феврале ничего не получите". И помахивала перед нами для убедительности фальшивым финансовым отчетом "Русской мысли", из коего якобы следовал неминуемый крах.
К этому же – и ваши старания по распространению сплетен.
Я не надеюсь, да и не хочу ни в чем вас убедить. Если кому охота быть собственностью оффшорной фирмы "Черное море", пусть он по этому морю и дальше плывет.

Александр Гинзбург
17 декабря 1997 г.

P.S. Для незнающих: DST – Дирекция по охране территории (французская контрразведка).