Жил-был поэт Немиров, и был он очень бедный и пьющий. Был он притом совсем безобидный и даже стихов никаких не писал, а только посылал всех Нах... и называл Ёб... Козлами. Делал он это из Художественности, но не имел никакого признания, а одни только обиды и унижения.

Пошёл однажды Немиров к Жыдам на Элитарную Премию: думал, может, дадут. Скушал он там водки, занюхал оливкою, да и послал всех Нах... и назвал Ёб... Козлами. И никто там не понял, что это типа такая Художественная Акцыя, ну и ничегошеньки не дали.

И пошёл тогда Немиров к Жыдам на Альтернативную Премию: думал, может хоть эту дадут. Скушал он там водки, занюхал маслиною, да и послал всех На х... и назвал Ёб... Козлами. И все там, конечно, поняли, что это типа такая Художественная Акцыя, но всё равно ничегошеньки не дали.

И пошёл Немиров с большой тоски к Жыдам на Экстремально Андеграундную Премию: думал, ну эту-то точно дадут. Скушал он там водки, занюхал рукавом, да и послал всех Нах... и назвал Ёб... Козлами. Но всем там было Абсолютно Пох.., что это типа такая Художественная Акцыя, ну и, соответственно, ничегошеньки не дали.

И взмолился поэт Хакамаде Заступнице За Малый Бизнес, и молил её сердечно со слезами, чтобы избавила она его и спасла.

И явилась ему в живом настоящем своём виде сама Хакамада Заступица, улыбнулась и сказала: «Вижу, сердце у тебя чистое. Не горюй, мужик, вернётся тебе всё, что тебе не дали, а врагов твоих Рынок покарает», и ещё дала Ручку челмокнуть.

И на следующий день пошёл Немиров на Жыдовник к Марату Гельману, и опять послал там всех Нах... и назвал Ёб... Козлами. И все Жыды и сам Гельман поняли, как это было Крутто и Со Значением, пошарили по карманам и насобирали по карманам для Поэта Тыщу Долларов, Десять Тыщ Немецких Марок, Миллион Рублей и Сотовый Телефон, и ещё выписали на гербовой бумаге Партбилет Со Скидкой в Союз Правых Сил.

А все остальные Жыды тоже стали ждать к себе Немирова, ждали-ждали, не дождались и со злости друг друга поубивали.

Хакамада когда-то была человеком. Она даже маленькой была. Но, конечно, она даже маленькая была тоже Хакамада, и родилась в очочках и с фигурочкой, с грудками там, ну сразу как куколка вылитая, как барби. Говорят, что сначала родились её очки, а потом она сама родилась и сразу встала на ножки и засепетила.

Но всё-таки она была маленькая, и временами наивная.

Писала ли она стишки? Да. Мы, старшие товарищи, свидетельствуем - писала. Вот типа таких:

- Ути-пути, кря-кря-кря!
Не люблю нетопыря!
А люблю я топыря,
топыря-пырпырпыря
растопы-ы-ы-ырчатого!

- Парасюки хрю-хрю-хрю!
Я не дам нетопырю!
А дам-дам я топырю,
топырю-пырпырпырю
растопы-ы-ы-ырчатому!

И т.д.

Потом, когда она читала это в кругу партийных товарищей, Гайдар, шлёпая подгубьем, её спросил :

- Ирочка, а это ты зачем?

А Ирочка, нервно затягиваясь пахитоской, ему на это:

- Господи, Егор, ну ты же понимаешь о чём я!

И Егор смущённо смущался, розовел плешью, понимая, что это всё про Малый Бизнес, который она возлюбила больше жизни своей. А Хакамада таяла от нежности.

Кто однажды, Мать, Тебя увидел,
Кто однажды увидал твои Колени,
Кто видал лядвеи Хакамады,
Хакамады, Хакамады глубокой,
Хакамады, Хакамады зелёной,
Где таится то, что в йих таится -
Тот видел настурцию утра,
Человечий череп медовый,
О же вже сорома потягавень.

Человек - он кажется красивым,
Человек - он кажется здоровым,
Человек - он кажется крепким.
А на самом деле он не крепок,
А на самом деле он - Мамлеев,
Да лядащая Олька Седакова,
Да несчастный одинокий Кириенка,
Одинокий парень Кириенка.

Вот и плачет человек одинокий
Оттого, что он - Кириенка,
Да Мамлеев, да Олька Седакова.

Трудно жить на свете Кириенкой,
Да Мамлеевым, да Олькой Седаковой:
Всяк к тебе подойдёт, да и обидит.

Тебе лучше помолчать, чем говорить в этом случае.