Сегодня обратимся мы до героев.

Тут, надо сказать, робость берет. Как бы это так выразиться, чтобы поняли, где слова найти убедительные... Я ведь, Вова, как и все мы, в СССР родилась, т.е. в стране, где жизнь место подвигу давала ежедневно; где подвиг был чем-то неотъемлемым от самой жизни, где героев было едва ли не столько же, сколько и населения; где детей с горшка приучали к мысли, что живут они единственно ради того, чтобы в один прекрасный день подвиг совершить и героем умереть. Это важно: умереть, вернее — погибнуть – надо было обязательно, как Морозов, как Гайдар, как Космодемьянская, как Гагарин... Все было просто и понятно: мы рождались и жили исключительно ради подвига. В зрелых уже годах переехала я в Германию. Осмотрелась, попритерлась и поразилась: героев нет! Ну нету и всё! Героев нету, а страна, тем не менее, живет. С этой реальностью, Вова, нужно было сперва как-то сжиться, сосуществовать.

Пример Германии уникален, второй социальный эксперимент подобной чистоты сравниваемых критериев продолжается еще в Кореях. Уникальность же Германии сегодня в том, что эксперимент окончен, результаты описаны, проанализированы и, главное, оценены народом и народами. В нашем случае – по теме беседы – можно утверждать: в ФРГ героев не было, в ГДР – были; в ФРГ не было "передовой идеологии", "пламенных борцов", политических заключенных, "гордого и уверенного в светлом завтра народа", как не было и тайной полиции, присматривающей за вышеназванными отличиями. Населяли обе Германии – и это, как любят выражаться англо-саксы, – crucial, – люди не просто одной крови, одной нации, но и часто члены одной семьи. И получили эти люди по обе стороны германо-германской границы одно и то же наследие: разрушенную дотла страну. А построили две совершенно разные страны, настолько разные, что восточную часть Германии уже через какие-то жалкие в экономическом плане полтора десятка лет пришлось отделить бетонной стеной от западной части. Надо признать, Стену воздвигли вовремя: еще немного и не было бы в юной ГДР ни "героев", ни "гордых строителей социализма", и круг профессионального любопытства Штази сузился бы до теоретически допустимого – "пламенные" марксисты-ленинцы-ульбрихтовцы и предатели в собственных рядах. Как оказалось, без "героев труда" можно делать "Мерседесы", БМВ, "Фольксвагены", "Аэробусы", проводить космические исследования, практически полностью восстановить исторический облик городов, ввести всеохватывающую социальную защиту... "Герои" того же народа оказались способными лишь сохранить для потомков в первозданной красе послевоенные ландшафты и городские пейзажи, склеить из подручных материалов автомобиль "Трабант", а из уцелевших под бомбами союзников на складах фирмы Карл Цайсс линз – объективы к фотоаппарату "Практика".

Значит ли это, Вова, что герои контрпродуктивны? Не способны восстановить страну, накормить население, наладить науку, создать более или менее технически адекватные машины и аппараты? Ведь мой, сегодня еще далеко не полный, анализ показывает следующую тенденцию: страны, не имеющие "героев", не важно – военных или труда – преуспевают, на них равняется весь мир, к их мнению прислушиваются, их совета ищут, их опыт изучают. Верно и противоположное утверждение: все, без исключения, "героические" страны, – а здесь мои исследования закончены, – нищенствуют, прозябают на историко-экономических задворках, полностью зависят от "негероических" соседей. Причем, как показывает опыт стран Совета Экономической Взаимопомощи – нищета заканчивается сразу же с уходом "героев". Странная, но совершенно неоспоримая корреляция между "геройством" населения и уровнем его же жизни не позволяет мне избежать вопроса: "А не привносят ли герои самим своим существованием нечто деструктивное или разлагающее в менталитет народный?" Могу мой вопрос и так сформулировать: "Почему только жалкие страны нуждаются в героях, а страны развитые и свободные живут и процветают без героизма?"

Или собака зарыта в другом месте? Может, Вова, не из героев вовсе следует исходить, а из социальных условий, востребовавших их? Или, может, герои не настоящие? Может, продукт они все той же тоски по нормальной, достойной человека жизни, которой не знала еще Россия за века существования? И о которой научилась лишь сказки складывать?

Давай головой рассуждать.

Героизм – категория Личностная.

Героизм – проявление Свободной Воли Свободного Человека.

А мы с тобой согласились уже, что Россия – страна рабская, причем рабская испокон веков, рабской задумана, рабской построена, рабской своей реальностью терроризирует сегодня весь мир. Следовательно, по определению, героизм, как Поступок Свободного Человека, человека, знающего, что делает, зачем и почему; человека, отдающего себе отчет в последствиях, осознающего альтернативу – россиянину недоступен. Возьми любого российского или советского "героя" и вообрази, что "подвиг" его таки да имел место, состоялся. Ну, скажем, тот же Гагарин. Был ли наш "герой" свободным человеком? Действовал ли, давая согласие на полет, свободно? Был ли у него выбор? Сознательно ли шел он на "подвиг"? "Выбор" у него был: гнить в алкогольной зависимости где-нибудь на Дальнем Востоке или в обслуге Байконура до майорской пенсии или дать запереть себя в клетку старлеем и приземлиться, если очень-очень повезет, тем же майором. В этом последнем, счастливом случае, ему даже холодильник без очереди могли дать, квартиру – может даже – трехкомнатную, должность, оклад и прочее из нищенского каталога возможностей нищей его родины. Как видишь, Вова, выбора у него не было. Я склоняю голову перед его бесстрашием и мужеством. Но назвать принудительное действие "подвигом", прости, не могу.

Поступок Гагарина действительно состоялся. Тут можно спорить о формулировках, но не о реальности. Подавляющее же большинство "героев" российских – продукт того же мифотворчества, в котором так нуждаются рабы. Начиная с Сусанина и кончая "героем России" Шойгу – все герои дутые, высосанные пропагандой из посиневшего имперского пальца. Все эти островские, космодемьянские, гайдары, кошевые, матросовы, панфиловцы, ангелины, стахановы и пр., и пр., и пр. – всё это частью жалкие, бездарные потуги придать военным преступлениям, – причем преступлениям в первую очередь против российского же народа!, – ореол "героизма" и "мученичества", а частью – попытки выдумать "подвиг" (начиная с Матросова – далее, по списку).

Вот и получилось, что в стране "героев", "мечтателей" и "ученых" приходится в XXI веке вытаскивать из имперского нафталина (прости, Вова, упоминание этого противомольного средства – это – формула речи такая, не более!) мантры вроде "<…> потребление не цель. Главное – человек и национальное достоинство и служение более высоким, нежели сугубо личным целям. Главное не внешний, но внутренний успех" (Караганов). Вова! Пойми, пацан, меня правильно: не против "героев" я, не против "личностей" или Караганова вот этого – бог с ними. У меня проблемы с адекватностью народа, молча акцептирующего подобную шушеру. У меня проблемы с душевным здоровьем тех, кому воры оффшорные за "внутренний успех" рассказывают, попы с "Patek Philippe" на запястьях – за "аутентичность" православия à la КГБ, а они – слушатели – глотают молча и молча ковыряют новые и новые дырочки в поясах, запасаются терпением на следующие сотни лет рабства. Прости – "героизма".

В мире этом все рационально: ничто не возникает само по себе и на пустом месте, все имеет начальную причину и следствие, все взаимосвязано и взаимозависимо. И, если "герои" существуют, значит это кому-нибудь нужно. Точно так же, как нужна альтернативная история и иная реальность. И вот вопрос: кому? Несчастному и вечно пьяному народу или империи? Ответ, исходя из посылки разумности мира, прост: и тому и другой – народу так легче переносить сознание собственной ничтожности, а империи иначе просто не выжить.

О личности в России. Из писем Володе. Письмо восьмое пункт два (8.2)