http://nnm.me/blogs/BRAVO-zzz/roboty-na … stola/#cut робототехника

караками http://www.youtube.com/watch?v=JQrJ3f-2eYg

Официальные представители таможни в городе Йокогама вблизи Токио сообщили, что в 2015 году они пресекли 5.360 попыток импорта в страну контрафактных товаров дизайнерских брендов. Это рекордно большое число. Они сообщили, что рост этой цифры превысил 10% по сравнению с 2014 годом, когда был зафиксирован предыдущий рекордно высокий показатель, и что примерно 90% таких случаев представляло собой импорт из Китая. Большая часть из них пришлась на сумочки и бумажники - 2.514 случаев. На втором месте туфли и сапоги - 1.032 случая. Также было предпринято 693 попытки незаконно импортировать смартфоны, мобильные телефоны и связанные с ними товары. Большинство таких товаров было отправлено посредством международных почтовых услуг.

Мятеж номенклатуры. Москва 1990-1993. (1995)

Политик манной каши (Николай Гончар)

     

Есть такой тип людей, о которых мало что можно сказать определенного. Они подобны гоголевскому Чичикову: не слишком тонок, но и не так, чтобы слишком толст... В политике это особый тип деятелей, способных быть всюду - и нигде, быть со всеми - и не поддерживать никого. Таков и Николай Николаевич Гончар.

Из биографии Гончара мало что можно выделить. Ярких страниц в ней не найти. Гончар крайне неудобен для критики, сер и незаметен. С какой стороны не подойди, вся критика замыкается на личные эмоции - он мне не нравится! Если же Гончара оценить с других позиций, любя и восхищаясь им, то получается замечательной души человек.

Поэтому Гончар в нашем изложении - это скорее образ, пример блестящей карьеры с долговременной стратегией успеха. Это образ для "юноши, обдумывающего житье". Юноша, мечтающий о номенклатурной карьере, должен делать себя, обучаясь у таких, как Гончар.

ДЛИННАЯ ПРЕДБИОГРАФИЯ

Родился Н. Гончар в Мурманске, закончил Московский энергетический институт в 1972 г. В тот же год стал членом КПСС. Год поработав инженером, он вдруг (традиционное "вдруг" номенклатурных биографий) стал заведующим отделом Моссовета с очень вычурным названием: "по научно-исследовательской работе студентов МГК ВЛКСМ". Два года позаведовав странным подразделением, он перешел к заведованию отделом НИИ комплексного развития народного хозяйства г. Москвы и застрял тут на долгие шесть лет (1976-1982 гг.). Стал Гончар кандидатом экономических наук (после окончания аспирантуры Института управления им. Орджоникидзе), а в 1982 г. резко пошел в гору по административной части. Должность заместителя председателя исполкома Бауманского райсовета столицы - это уже не мелочь в номенклатурной иерархии. Еще через пять лет Н. Гончар поднялся на новую ступеньку - занял кресло первого секретаря Бауманского райкома КПСС, а еще через два года снова вернулся в райсовет - уже председателем.

Человек многие годы проработал на руководящих должностях, а о нем ничего толком не известно. Что это означает? Это означает, что у него не было никогда своей позиции. Он мог действовать напористо, но отстаивая при этом чью-то чужую позицию. Он не заявлял свою позицию "в лоб": мол, нужно делать вот это, а кто не со мной, тот мой враг. Такая агрессивная позиция дает возможность для ответной атаки, для критики. Она заставляет политика быстро исчерпывать себя и уходить со сцены.

Карьера Гончара никогда не была агрессивна (как, например, у Лужкова). Этот тип карьеры делается, несмотря на то, что все вокруг рассыпается, несмотря на отсутствие видимых успехов.

В 1990 г. Н. Гончар в первом же туре голосования избран депутатом Моссовета и одновременно депутатом того же Бауманского райсовета. В Моссовете Гончар тут же был избран заместителем председателя (Г. Попову была важна связь как с прежней номенклатурой, так и с районным звеном), а в райсовете - председателем. Совмещал он две должности настолько скромно, что об этом совместительстве мало кто догадывался.

Демократизация дала, наконец, шанс Н. Гончару. Заняв позицию демократического коммуниста, а потом и коммунистического демократа, Н. Гончар точно угадал веяние времени. И в дальнейшем, оставаясь на этой столь удачно найденной и вечно туманной позиции, он не просто ловил удачу. Удача сама шла к нему.

ВЫЖИДАНИЕ В МОССОВЕТЕ

После избрания С. Станкевича первым замом Г. Попова, потребовалось как-то представить среди высшего руководства и интересы коммунистической части Моссовета. Ведь в то время московская организация КПСС составляла ни много ни мало - 1.100.000 человек.

Г. Попов предложил для избрания своими замами (уже не первыми) одного члена коммунистической группы "Москва", одного члена "ДемРоссии" и что-то ни то, ни се: номенклатурного коммуниста, избранного по списку "ДемРоссии" - Н. Гончара. Откровенного коммуниста все-таки прокатили, а двух других кандидатов замами избрали. Гончар получил 274 голоса "за" и всего 70 -"против". Рекомендация Г. Попова ценилась тогда очень высоко.

Первым делом в Моссовете для Н. Гончара был развал работы первой сессии, которая закрылась под его руководством спонтанно, без необходимого по этому поводу решения. Депутатам просто опротивел метод ведения сессии, предложенный Н. Гончаром. Но, быть может, ему многие были благодарны за то, что можно было в сердцах хлопнуть дверью, отказываясь участвовать в бестолковщине.

Второе дело - это подрыв решения сессии о запрете выездной торговли промышленными товарами на предприятиях. Гончар одним из первых среди московских чиновников начал подписывать разрешения на выездную торговлю "в виде исключения". Решение решением, а номенклатурная принадлежность обязывала. Письмо от депутатской комиссии, курирующей этот вопрос и слегка взволнованной странной практикой моссоветовского руководства, можно было оставить без внимания в связи с летними отпусками.

Моссовет потому и провалился, что депутаты выбирали лидера, а выбрали что-то вроде живой печати. Эта печать штамповала чужие решения, удостоверяла на бумаге чужую волю, не пытаясь навязывать ничего своего, не имея определенной точки зрения. Все рассыпалось, а Гончар был неуязвим. "Коллеги! Тот или иной бюджет надо так или иначе принять... Или не принять...". Что здесь критиковать?!

Главную услугу номенклатуре Гончар оказал на второй сессии - в начале 1992 г., еще не будучи председателем Моссовета. Вместе с Поповым и Станкевичем он добился утверждения чиновников исполкома Моссовета без всякого обсуждения и списком. (Тогда голосование проводилось простым поднятием мандатов, а подсчет велся явно заинтересованными лицами. Поэтому, зная теперь ИХ нравственный уровень, трудно поверить, что они не воспользовались своим положением, чтобы преодолеть нежелание депутатов пропускать к власти старую номенклатуру.) За это Гончар и был включен в состав высшего номенклатурного звена.

Любопытно, как все это было сделано. Попов со Станкевичем только обосновали списочный порядок голосования. Они говорили о необходимости работы командой, о том, что навязывать команду Лужкову нельзя. Ведь ему работать с этими людьми! Депутаты этим доводам не вняли и при первом голосовании списочный принцип провалили. По нормальной логике надо было принять эту позицию Моссовета, как должное и приступить к утверждению исполкомовского руководства другим способом. Но у номенклатуры своя логика.

Гончар применил такой выверт. Не закрыв вопрос о формировании исполкома, он открыл вопрос о ситуации в Литве, связанной с применением армии против населения. Страсти разгорелись. Депутаты стали пугать друг друга танками, которые вот-вот могут появиться и на улицах Москвы. Кто же их остановит, кто обеспечит работу систем жизнеобеспечения города? "Лужков, Лужков обеспечит!" - подсказывали "поповцы". "Только ему надо помочь, дать возможность сформировать свою команду!" Депутатов додавили, и новое голосование утвердило исполком списком. На радостях Гончар свернул сессию, позабыв дать возможность внести поправки в проект заявления Моссовета по событиям в Литве. Дело уже было сделано, и исправлять нелепицы в малоинтересном номенклатуре документе не было необходимости.

СВОЙ ШАНС

Бегство Попова с поста председателя Моссовета поставило последний на грань гибели. Деморосовская команда стремилась всячески сорвать выборы нового председателя, надеясь заслужить благосклонность мэра Попова тем, что злонравный Моссовет будет парализован, а мэру будет обеспечена свобода рук. Предлагались решения, представлявшие собой закамуфлированные методы саботажа: отложить выборы до осени, дождаться решения вопроса о статусе Москвы и определения полномочий мэрии и Моссовета... Высказывались и более откровенные заключения: чем меньше Моссовет работает, тем меньше вредит избирателям Моссовет безнадежен и требуются новые выборы...

И все-таки у Моссовета впереди была еще относительно длинная жизнь. Необходимо было работать. Слишком много дел было начато, слишком много надежд еще не было отравлено.

В ситуации разброда инициативу на себя взяла группа "Сильный Совет", которая определила Гончара, как единственного кандидата в председатели, который может рассчитывать на победу. Вторым кандидатом являлся фаворит оппозиции поповскому курсу Ю. П. Седых-Бондаренко. Ему можно было рассчитывать на пост заместителя председателя, лишь включившись в борьбу за первый пост в Моссовете. Группа "Сильный Совет" ставила именно на это: отдать первый пост с тем, чтобы сохранить Моссовет и провести в зампреды неноменклатурного, честного и способного слушать других человека.

Гончар грамотно разыгрывал свою игру. Он выступил и перед оппозиционным антидеморосовским собранием, подготовленным "Сильным Советом", и перед доминировавшими в руководстве Совета "деморосами", и перед коммунистами. Там и там он отстаивал свое право находиться в КПСС, как нравственную позицию ("этим не торгуют!"), говорил о существующей шаткой стабильности, которую можно сохранить, если не поступить так же, как большевики, расстрелявшие в 1917 г. штаб Духонина ("И казаки потянулись на Дон...", - трагически заключал Гончар).

Первоначально на пост председателя Моссовета претендовало аж 10 человек. Большинство из них хотело именно участия, публичной "засветки", права изложить с трибуны свою программу. Им все это было предоставлено. Четверо из непроходных кандидатов получили в первом туре по одному голосу, остальные - не более 15. Н. Гончар получил 139 голосов, Седых-Бондаренко - 81.

Стратегия группы "Сильный Совет" предполагала обязательный успех выборов председателя. В противном случае Моссовет мог бы закончить свое существование еще в июне 1991 г. Именно поэтому перед вторым туром голосования Седых-Бондаренко снял свою кандидатуру, и Гончар оказался единственным претендентом. В итоге он получил 282 голоса "за" и всего 102 "против".

НАЧАЛО РАЗВАЛА

Поскольку главной проблемой Моссовета к лету 1991 г. являлась организация продуктивной работы, выборы работоспособного руководства стали еще и поводом для политического столкновения. Ведь оставшимся в Моссовете "поповцам" требовался дальнейший развал представительного органа. Они и ставили вслед за своим патроном задачу ликвидации Советов. Всем остальным требовался компромисс. И Н. Гончар оказался именно такой фигурой, по поводу которой компромисс был все-таки возможен. Он смотрелся явно лучше С. Станкевича, успевшего многих обидеть своей ироничной манерой поведения и интеллектуальной нескромностью.

Гончар устраивал и демократов (как член блока "ДемРоссия" в прошлом), и коммунистов (своей принадлежностью к КПСС), и районных лидеров (как председатель райсовета).

Гончар, понимая исключительность своего положения (либо он станет председателем Моссовета, либо председателем не станет никто), так и не взял на себя ни одного четкого обязательства. Он лишь вскользь упомянул в своей предвыборной речи подготовленные группой "Сильный Совет" тезисы по организации работы депутатов: "Все это надо поддержать". Но после выборов делать ничего не стал. Более того, дальнейшая работа группы "Сильный Совет" была напрочь заблокирована. Гончар не дал ей ни провести восстановительные работы в разрушенном "поповцами" пресс-центре (в полном составе эта команда ушла за своим хозяином в мэрию), ни развернуть работу депутатского клуба, ни сформировать группу по организации работы Совета, ни создать совет депутатских фракций. Даже благодарность за поддержку его кандидатуры толком выражена не была. Действительно, что было стесняться после состоявшейся победы?

В одном из интервью после выборов Гончар заявил: "...меня Моссовет избрал для того, чтобы я организовал его работу, а не руководил им". В другом месте он сказал: "...председатель должен быть, прежде всего, организатором, а не выразителем той или иной политической позиции" ("Куранты", 21.06,91). Понимание, для чего его избрали, у Н. Гончара было, но не было с его стороны ни одного шага для воплощения этого понимания в реальные организационные действия.

Это и неудивительно. Сразу после избрания начались переговоры с верхушкой московских чиновников. Предмет был тот же, что и у Попова - о взаимоприятном существовании, выделении ячейки собственных интересов в общем интересе номенклатуры, гарантиях собственной "непотопляемости".

* * *

Номенклатурный руководитель заинтересован в поддержании подвластной ему структуры в том состоянии, в котором он ее получил. Это происходит по причине того, что руководитель сам является продуктом этой структуры. Организация работы для номенклатурного руководителя - дело опасное. Структура может перерасти его профессиональный уровень, и неквалифицированный руководитель может стать ненужным. Поэтому последний период пребывания Гончара в Моссовете ознаменован курсом на сведение к минимуму работы по принятию каких-либо решений. Депутаты доводились до физиологического отвращения к нахождению на сессии, провоцировались на склоки и перепалки, выяснения вопросов о том, кто и когда сказал ложь. (Чуть подробнее об этом мы расскажем в главе "Вздох в микрофон".)

Еще одно правило номенклатурного руководителя - давать поменьше обещаний, за выполнение которых потом придется отвечать. Если такой руководитель и дает обещания, то только так, чтобы они выполнялись или не выполнялись независимо от воли обещающего.

Гончар, применяя оба правила, предал Моссовет и своих избирателей так же легко, как и Попов. Но сделал это менее шумно, не ставя себя под удар, не оскорбляя никого лично. И депутаты приняли в своем большинстве этот сговор. Вотируя Гончара на доверие через год его руководства они отдали ему 270 голосов, и лишь 65 депутатов отказали Гончару в доверии. Это был аванс еще на год вперед. Для Моссовета этот год оказался последним, для Гончара - стартовым.

Второй раз вотировать вопрос о доверии Гончару не пришлось. Жизнь сама вынесла вотум недоверия депутатам, молчаливо принявшим участие в сговоре.

МЕТОД УЖА

Уже в декабре 1991 г. Гончар откровенно определил свое кредо: "Моссовет в нынешнем составе напоминает мне волейбольную площадку, на которую вместо шести человек вышли 60 игроков. Какие бы они ни были профессионалы, игра не пойдет". Это и стало оправданием полного бездействия в течение двух последующих лет.

Не многим известно, что сопротивляться бездействию значительно труднее, чем действию. Но не только это облегчило существование Гончара на посту председателя Моссовета. Его бездействие служило депутатам хорошим оправданием перед собственной совестью. Если ничего сделать нельзя, то нечего и утруждаться. Всякая же попытка "накатить" на Гончара вызывала вопрос: если не Гончар, то кто станет председателем Моссовета? Яркого лидера не было. Если бы он даже и был, шансы выбить Гончара из его кресла были бы весьма незначительными. Дело в том, что за год-полтора все индивидуальности в депутатской среде уже выявились и получили свою долю негативных оценок. Мысленно представляя себе любую кандидатуру, каждый депутат говорил себе: "И эта бездарь (этот проходимец, дурак, тупица, экстремист, консерватор, соглашатель...) будет мной управлять? Разве я хуже его?" Именно поэтому всякие попытки поставить лидерство Гончара под сомнение наталкивались на молчаливое противодействие депутатской массы. Новой метлы в своем доме молчаливое большинство не желало. И Гончар это чувствовал.

Гончар занимал свое место, тихо ссорил депутатов между собой и оказывал мелкие услуги номенклатуре. В 1991 г. такой услугой стала "инициатива" бесплатной приватизации квартир, тут же подхваченная Г. Поповым и позволившая чиновникам всех мастей даром получить в собственность элитное жилье вместе со всеми сверхнормативными излишками. Другая услуга - "пробивание" криминального бюджета города, изготовленного мастерами казнокрадства из команды Лужкова. Тут Гончар умел выкручивать мозги, приглашая депутатов на закулисные переговоры, одних пугая роспуском Моссовета, других одушевляя радужными перспективами роста его популярности, третьих урезонивая ради грядущего наступления на беззаконие. И тактика Гончара находила благодатную почву в депутатской среде, где каждый второй был таким же "гончаром", только второго сорта.

Многие депутаты даже не замечали, что уходят из кабинета Гончара уже запрограммированными. Те же, кто не программировались, его не интересовали. Гончар работал с массовкой - податливой и наивной. Работал истово и самозабвенно, как трудолюбивый талант.

Нужно было номенклатуре собрать сессию Моссовета по поводу отмены выборов мэра - Гончар собирал. Нужно было заострить внимание граждан на фигуре Анпилова - Гончар снова собирает специальную сессию. Ну и что же, что реального результата нет, что никакого решения не принято! Достаточно и того шума, который весело обыгрывался средствами массовой дезинформации.

Гибким ужом вился Гончар между острых проблем. Это был настоящий талант - живучий и незаметный. Он даже врагом ни для кого толком быть не мог. Он заставлял признавать себя, как неизбежность, как лучшее из зол, с которым в данных конкретных условиях бороться бесполезно. Так обычно мирятся с паразитами.

В 1993 г. Гончар делает попытку более явно встроиться в систему исполнительной власти, которая уже никому не подчинялась, и провести рекламную кампанию своей персоны. Формально такая попытка могла быть проведена по вопросам городской собственности, поскольку под рукой была такая структура, как Фонд имущества Москвы, являющийся как бы промежуточным звеном между исполнительной и представительной властью. Возглавлял Фонд назначенный сессией депутат В. Бушев. Он и подвиг Гончара выпустить распоряжение о разграничении полномочий Фонда и Москомимущества ("Коммерсантъ-Дейли", 11.05.93), которое по сути дела не имело юридической силы, но было согласовано и с самим Бушевым, и с Лужковым. Одновременно была сделана и попытка политической рекламы: Гончар появился на телеэкране перед недостроенным зданием, которое совсем уж было "ушло" с аукциона, но Фонд имущества признал торги несостоявшимися. Гончару представилась возможность выступить защитником благосостояния москвичей.

Второе направление рекламы - роль миротворца. По горячим (и кровавым) следам первомайских событий Гончар делал реверансы во все стороны. Перед демонстрацией 9 мая 1993 г. он даже привез лидера Союза офицеров на телевидение и предложил ему сказать все, что подобает к случаю. Тот сыграл в предложенную игру - только поздравил всех с праздником. А Гончар, как выяснилось, и оппозиции угодил, и власти не обидел. Настоящий талант!

После бойни 1 мая 1993 г. и чудно-мирной демонстрации 9 мая Гончар так оценивает действия властей: "Власти допустили ошибку. Они выражали мнение очень серьезных экономических сил. Прямым путем. И настрой был - "показать быдлу силу".... У людей появляется накопленный капитал и некоторые рассчитывают, что еще месяца три существующему правительству надо продержаться, чтобы , скажем, партию меди он успел вывезти за рубеж или выполнить контракт по нефти. А дальше... Дальше у него в Женеве маленький домик" ("АиФ", № 19, 1993).

Несмотря на то, что Гончар в прессе призывал "прийти и понять", он очень желал привлечь к ответственности организатора коммунистических манифестаций своего коллегу по Моссовету В. Анпилова и удовлетворить присланное в Моссовет представление прокурора о лишении Анпилова депутатской неприкосновенности. Но Моссовет, имея в виду выступление Гончара по телевидению, решил, что нельзя давать вести сессию человеку, заранее определившему позицию и высказавшему ее публично. Гончару только этого и нужно было. Он стал пострадавшим, ему сочувствовали все, кто не относил себя к экстремистам. Заодно Гончар вышел из-под шквала критического демхамства в прессе, в избытке доставшегося Моссовету.

Вспомним, что Гончар мог замять дело и не торопиться собирать сессию. Но сессию он созвал именно под дело Анпилова. Работал план - утопить все равно обреченный представительный орган для того, чтобы выплыть в эти бурные времена самому. Депутаты на эту сессию поначалу не собрались. Вопрос сессии никого совершенно не интересовал. Произошла своего рода депутатская забастовка. Тогда вопрос был вынесен на Малый Совет. Пресса не дала москвичам понять, что Малый Совет - это еще не все депутаты. Оценки уже были даны и закреплены в памяти народной. Сценарий сработал.

МЕЖДУНАРОДНЫЙ МАСШТАБ

Продолжая свой "творческий" путь, Гончар выходит на международную арену. Он вдруг организует визиты в Севастополь, встречу с командующим Черноморским флотом, приемы украинских делегаций в Моссовете. Гончару, как человеку, олицетворяющему собой субъект федерации, звонит глава администрации Севастополя и просит зачитать собственное обращение на сессии Верховного Совета России. Гончар по той же аппаратной привычке воспринимает главу администрации, как выразителя чаяний всего Севастополя. Поэтому считая себя (лично себя!) субъектом Федерации, а главу администрации Севастополя (лично его!) - всем Севастополем, Гончар приходит на сессию ВС.

Слова российские депутаты ему не дают. Гончар обижается - субъект Федерации обидели, его инициативы не принимают. По сути дела и инициатив то каких-либо не было. Просто формулировалась надуманная и осторожная просьба вернуться к вопросу и придумать еще что-то. Гончар опасается столкновений на флоте и среди жителей Севастополя. Об обстановке он судит опять же по мнению номенклатурных чиновников.

Здесь стоит припомнить другую историю, демонстрирующую "федеральное" самоощущение Гончара. Был в свое время подписан такой известный документ, как Федеративный Договор. Этот акт стал чуть ли не важнейшим регулятором отношений между субъектами федерации, на него очень любил ссылаться сам Б. Ельцин. В действительности же этот документ - обычная липа. Моссовет - единственный орган, уполномоченный представлять Москву - Федеративного Договора не рассматривал и санкций на его подписание никому не давал. Гончар подмахнул его самовольно. Опять отдельный субъект, пусть и должностное лицо, был отождествлен с субъектом Федерации.

Разобиженный Гончар обвинил российский парламент в сознательном провоцировании горожан Севастополя на создание параллельных Советам органов власти ("МН", № 31, 1993). Отсюда естественно последовал рост популярности Гончара среди тех, кого прежнее решение ВС не устраивало. За предложение Гончара вернуться к вопросу о Севастополе проголосовало около 50 парламентариев. Хоть собственную фракцию формируй!

Вот так входят в элиту - методом ужа. Следующий шаг нашего комбинатора - инициатива о проведении референдума по экономическому союзу стран СНГ, которая созрела к концу июля 1993 г.. Идея столь же правильная, сколь и неосуществимая. Для того, чтобы узнать мнение людей, на которое по расчетам Гончара могли бы опереться президенты бывших республик в составе СССР, вкладывать громадные средства в проведение референдума было совершенно бессмысленно. Ответ был ясен заранее. И именно поэтому никакого референдума по экономическому союзу не будет во веки веков.

У Гончара свое понимание политической тактики - предложить неосуществимое мероприятие с известным результатом. Противники особо гневаться не будут (референдум все равно обречен!), а сторонникам есть о чем посудачить. Короче, угодишь всем.

В чем-то этот метод схож с методом Г. Попова. Сначала высказывается абсолютно верная для всех мысль, потом предлагается совершенно неосуществимый на данном уровне согласования интересов различных политических групп метод, а затем идет "наворачивание" логической схемы, которая обволакивает абсолютно негодный метод вытекающими из него предложениями и механизмами реализации отдельных сторон. В проекте-проспекте Гончара это и единая валюта без ликвидации местных валют, и общее правительство, ведающее экономикой, и снятие всех таможен, и единый банк... Из неосуществимой идеи можно черпать и черпать.

В конце июня 1993 г. Гончар устроил встречу посла Украины с общественностью Москвы. Посол не стеснялся в своих негативных оценках России, а Гончар ему подыгрывал. Он сюсюкал что то вроде: "Я полукровка - наполовину русский, наполовину украинец...". Общественностью же оказались по большей части представители украинского посольства и секретариат Гончара.

* * *

Для борьбы за административные высоты надо слыть думающим человеком. Времена простаков прошли. И Гончар становится мыслителем. Вот так начинается одно из его многочисленных интервью, появившихся летом 1993 г. ("АиФ", № 30):

"- Николай Николаевич, похоже, что вам что-то не дает покоя?

- Это прогрессирующая в сознании политиков мысль о том, что тот, кто не с нами, тот против нас. Это признак политической импотенции. Договариваться сложно, здесь нужны мозги. А чтобы противопоставить себя другому - нужна луженая глотка, чтобы на митинге орать, что "с этой сволочью больше никаких компромиссов". Конечно, он сволочь, раз у тебя не хватает мозгов... Но наша страна показывает, что каждый раз побеждает тот, кто в предыдущий раз проиграл".

Все в этом откровении правильно и симпатично. Оппозиции понравится предсказание своей неизбежной победы, власть имущим - колкости в адрес голосистой оппозиции.

ПИКНИК НА РАЗВАЛИНАХ

Во время октябрьского путча Гончар пытался играть роль миротворца и метался между Белым Домом и президентской командой. 2 октября он даже появился на Смоленской площади в момент, когда возникла явная опасность штурма импровизированных баррикад фалангами ОМОНа. Случайный и непонятный Гончар, объявившийся среди баррикад, ни у кого не вызвал интереса. Но пресса и телевидение отметили это событие более широко, чем гибель людей в двух шагах от того места, где прохаживался Гончар.

Журналисты рассказывают такую историю. Приехал Гончар в Белый Дом - и тут же к Руцкому. Стал упрашивать его не применять оружие и даже сдать от греха подальше кое-какое снаряжение. Руцкой никак не мог в толк взять, чью же сторону в конфликте занимает Гончар. Все как-то на прямой вопрос ответа получить не мог. Наконец, придя в раздражение, генерал с презрением вымолвил: "Все-то вы будто манную кашу размазываете". Гончар ответил: "Зато не кровавую". Может быть, именно эта фраза позволила Гончару вывезти из Белого Дома 12 автоматов, которые должны были стать символом примирения, но всего лишь снизили и без того невысокую огневую мощь защитников Конституции.

Логика "только бы не было войны" навечно врублена в сознание русского народа. Возможно, поэтому и пользуются успехом политики, подобные Гончару - ни то, ни се. Зато, без "кровавой каши". Только не знают мирные граждане с миролюбивым сознанием, что мир этот покупается предательством. Гончар не только не стал самолично противостоять "демократическому путчу", но даже предложил путчистам свой кабинет под штаб. Это Гончару зачлось. Будем надеяться, что зачтется ему и издевательство над депутатами Моссовета, которых невдалеке от этого кабинета 3 октября 1993 г. держали под дулами автоматов.

Тончайшее чутье подсказало Гончару, как заручиться поддержкой и победителей, и побежденных в октябрьской революции 1993 г. Он сумел без лишней огласки помочь первым и публично пожалеть вторых. 5 октября 1993 г. Гончар был допущен на телеэкран в популярной телепередаче и рассказал душещипательную историю о том, как три дня назад он посетил баррикады на Смоленской площади и увидел там вполне нормальных людей, имеющих дикие выражения лиц лишь из-за того, что у них такая зарплата. В том, что подобные люди приходят на баррикады, Гончар обвинил и законодательную и исполнительную власть. По указанным уже причинам репрессий со стороны ельцинистов не последовало, зато прибавило Гончару авторитета у москвичей.

Подобные "изобретения" Гончара, его известность как председателя Моссовета и отсутствие прямых показаний против его кандидатуры (каждый считал его, по крайней мере, не своим главным врагом) позволили ему победить на выборах в Совет Федерации 12 декабря 1993 г. (К вопросу о цене этих выборов мы вернемся в других главах.).

Выборы в Совет Федерации по Москве проходили с нарушением ранее принятых правил. Вместо необходимого для регистрации кандидатов числа подписей, соответствующих 1% от числа избирателей, в Москве планка была снижена сначала до 0,35%, а потом и до 0,25%.

Чтобы не попасть на выборах под гильотину средств массовой информации, Гончару в очередной раз пришлось применить свою ужиную тактику. Обозначив присутствие в оппозиции ("Московский гражданский союз" был в тот момент единственной оппозицией, допущенной к выборам в Московскую Думу), он тут же начал переговоры с "Выбросом", перешедшие в совместную пресс-конференцию. Команду же из московского ГС он, по сложившейся практике, "отстрелил", никак не возместив ей поддержку своей предвыборной кампании. Команда провалилась, а лидер пошел вверх.

Так номенклатура в лице Гончара использовала наивный романтизм начинающих политиков. Из "начинающих" они уже не смогли вырасти в "опытных". Никакого обозримого политического будущего у них не было. Они были для Гончара совершенно не опасны. По крайней мере - в ближайший период.

ОТ СОЦИАЛИСТОВ К ПАТРИОТАМ

В свое время Н. Гончар, убежденный в неизбежном усилении левого политического лагеря, вместе с рядом лидеров профсоюзов и мелких общественных объединений подписал декларацию о создании Партии Труда. Была надежда, что сильные мира сего откликнутся на эту инициативу, которая могла бы стать альтернативой радикальной оппозиции. Не откликнулись. Партия Труда толком нигде и не проявила своего существования, а Гончар выждал паузу и в состав партии не вошел.

И вот сменились времена. Лево-правый выбор перестал быть популярной проблемой. И Гончар находит выход. Он на время становится националистом. Но также, как и при социалистическом выборе, не до конца, не руша мостов, не привлекая особого внимания.

Осенью 1993 г. в "Независимой газете" (уже после "кровавой октябрьской каши") появляется программная статья Н. Гончара под амбициозным названием "Повестка дня для нации на завтра и послезавтра". Политик без своего мнения вдруг обретает голос и начинает повторять вслед за патриотами-государственниками речи об особой роли России, которая призвана восстановить единство нации. Гончар пишет о том, что все остальные бывшие союзные республики "не способны ни выжить в одиночку, ни интегрироваться на равноправной основе с западными или восточными цивилизационными центрами." Появляются и вообще захватывающе смелые строчки: формула о "либеральном империализме" и инструменте возрождения России - "федерализм плюс атомная бомба". Либеральный империализм - это, оказывается, "консенсус между человеком и государством", а атомная бомба освобождает от напряженной готовности к военной мобилизации.

Н. Гончар в своем переходе в лагерь патриотов вовсе не собирался объединяться со всеми, кому "за державу обидно". Поэтому делаются три важных реверанса. Из прекрасных качеств атомной бомбы следует необходимость преломить шапку перед ВПК, который еще и сверхновыми технологиями нас обеспечит. Второй реверанс - в пользу Православия, которому воздается должное, как "генетическому коду культуры". И третий реверанс - в адрес молодежи, которая "находится в стадии поиска новых ценностей" и ищет идеологию, преодолевающую меркантильное потребительство.

Если два последних реверанса - скорее дань моде, то первый по сути дела является объявлением о готовности представлять интересы ВПК, временно придавленного сырьевыми монстрами.

В сообразительности Н. Гончару не откажешь. Рост патриотических настроений был налицо. Фракция сырьевиков в номенклатурной касте на выборах бороться не собиралась, вполне удовлетворяясь своей доминирующей ролью в правительстве. Зато вымирающий ВПК требовал политической поддержки. Вот Гончар своей неординарной статьей и направлял воротилам промышленности вооружений послание о готовности быть их лоббистом в Совете Федерации.

Дошло ли это послание до адресата, неизвестно. Только вот Н. Н. Гончар, известный москвичам скорее лишь по имени, стал-таки депутатом и даже получил пост председателя комитета по бюджету. Тоже неглупый выбор. По опыту Моссовета Гончар знал, что контроль за финансами - это и есть власть.

Итак, выборы были выиграны, номер с патриотизмом отработан, и от Гончара подобного статье в "Независимой", уже не исходило и исходить не могло. С ВПК, по всей видимости, тоже не было особой необходимости продолжать любезничать. Посадка в номенклатурный эшелон, отходящий от станции под названием "Государственный переворот" состоялась, и уже не Гончару нужно было заискивать перед ВПК. Самим магнатам ВПК теперь пришлось искать его расположения.

Таким образом, тактика политической интриги вполне отработана. Сначала на группе "Сильный Совет", потом - на Партии Труда и, наконец, на ВПК. С кем же сейчас плетет интригу Н. Гончар? Ведь новые выборы не за горами.

ОСТОРОЖНЫЙ ТАЛАНТ

Гончар в Совете Федерации стал председателем комиссии, ведающей финансами. Когда журналисты привязались к нему с просьбой предложить какие-нибудь меры для того, чтобы свести концы с концами в принятом Думой и Советом Федерации бюджете, Гончар находчиво ответил: "Я сам голосовал против этого бюджета".

В такой ситуации другого ответа быть не могло. Бюджет был навязан совершенно нереалистичный, номенклатура ничем не собиралась поступиться и настояла на том, чтобы под обломками бюджета снова ухватить его наиболее жирные куски для личного потребления. Гончар, сросшийся с номенклатурой, конечно же не стал сопротивляться. Но на всякий случай проголосовал "против".

Да и какой Гончар специалист по бюджету, чтобы формировать его грамотно и реалистично, да еще на вопросы журналистов отвечать? По своей моссоветовской практике он был скорее специалистом по проталкиванию бюджета. Причем такого бюджета, который при здравом рассмотрении нельзя не назвать криминальным.

И все-таки быть при бюджете - это еще полдела. Выбор бюджетной сферы - безошибочный политический шаг. Но нужна еще и политическая поддержка. И Гончар в поте лица работает на директорский корпус "красных баронов", увязших в столь удобных для них взаимных неплатежах. Под шум о катастрофе промышленного производства этот слой номенклатуры, не накормившийся гайдарономикой, стремился взять свое, присосавшись к программам стабилизации. И тут особенно пригодился Гончар, который не был связан, как большинство депутатов Совета Федерации, еще и обязанностями по административной части. Гончар был более свободен от диктата "сверху" и вполне подготовлен, для того чтобы снова осторожно разрабатывать ниву номенклатурного патриотизма.

В телепередаче, посвященной выводу (а точнее бегству) российских войск из Германии, Гончар задавал в кинокамеру недоуменные вопросы: "Зачем так поспешно? Как быть с интересами России?" Зная Гончара, можно ожидать, что в запасе у него имеется пламенная речь о пользе разоружения, вывода войск с территорий иностранных государств. Этой речью всегда можно нейтрализовать осторожное подобие критики, перекрыв ее, в случае необходимости, мощным пафосом. Контрастом пугливому недоумению Гончара в той же передаче прозвучало интервью с генералом Лебедем, который напрямую назвал руководство Западной группы войск шайкой преступников. В другом месте он же назвал вывод войск из Германии идиотской акцией. Вот так один тихонько набирал очки и делал карьеру, сохраняя пути к быстрому отступлению, а второй говорил все, как есть, не стремясь удовлетворять любому политическому раскладу. Соответственно, один, крадучись, шел к посту министра, а другой просто оставался честным человеком.

Стоит обратить внимание и на стратегическую линию Гончара и признать ее безошибочность с точки зрения личного успеха. Номенклатурные деятели такого типа готовят себе почву для роста на несколько лет вперед. Они загодя подыскивают себе надежные варианты устойчивого политического роста. Например, вариант "встречных перевозок": ехал в вагоне "Вся власть Советам!", а потом вдруг в какой-то момент пересаживается на встречный состав "Да здравствует сильная исполнительная власть!". Причем, всем еще долгое время кажется, что никакой пересадки не было. Номенклатурный "гончар" един в двух лицах и может материализоваться в том или ином составе в любой момент. Причем игра идет всерьез, каждый раз демонстрируются такие переживания, что хочется плакать. Такой сценический талант!

Сценический талант, ловкое уклонение от конфликтов, невнятность позиции - все это, несомненно, карьерные плюсы для Гончара. Это одновременно и свидетельство того, что Гончар не является самостоятельным общественным деятелем. Гончар скорее годится на роль исполнителя - исполнителя политической роли и чужой политической воли. Он на некоторое время заблудился, попав в представительную власть. Ему прямая дорога в администрацию, в какие-нибудь министры (все равно какие). Попутно можно даже в выборы Президента поиграть.

Гончар стремится всегда быть в лидирующей группе, но не выходить в лидеры. Позиция второго всегда более выгодна, менее уязвима, более экономна с точки зрения расходования сил. Лучше 10 лет быть вторым, чем быть два года первым, а потом никаким. Все бьют по первому, а на этой позиции Гончара никогда нет. Даже когда Гончар выполняет роль председателя, он всегда, в любую минуту стоит в позе подчинения: это не я, это все они меня вынуждают, этого вы сами хотели!

Бороться со "вторыми" бесполезно. Их не стоит пытаться сбить с номенклатурной стези - все равно любой удар придется по прикрывающей массовке. Их нужно лелеять и захваливать, чтобы "вторых" стало больше. Чтобы они стояли в ряд, соревновались друг с другом, толкались, а не шли мирным цугом за подставляющим свою голову лидером. Когда они начнут гнуть свое "это все они, это все вы", общий гвалт одинаковых голосов выдаст "вторых" с головой. Они станут смешны и безопасны! Многим из них придется будет перестраивать свою карьерную стратегию.

Пока бороться с "гончарами" еще никто не научился. Поэтому ближайшее будущее России, по всей видимости, будет принадлежать именно им.