Современная РФ переживет повторение опыта Советского Союза 1980-х и России 1990-х, считают аналитики "теневого ЦРУ".

В ближайшие десять лет мир ожидают существенные изменения: Россию ожидает распад, Германия утратит позицию лидера в видоизменившемся Евросоюзе, а ее место займет Польша. Об этом говорится в последнем геополитическом прогнозе на ближайшее десятилетие, представленном американским неправительственным аналитическим центром Stratfor, который еще называют "теневым ЦРУ".

Польша также возглавит антироссийскую коалицию, будет оказывать влияние на Украину и претендовать на территории РФ.

        Маловероятно, что Российская Федерация выживет в своем нынешнем виде.

"Маловероятно, что Российская Федерация выживет в своем нынешнем виде. Неспособность России превратить свою энергетическую прибыль в самоподдерживающуюся экономику делает ее уязвимой к колебаниям цен. У нее отсутствует какая-либо защита против этих рыночных сил. Учитывая организацию федерации, где прибыль в первую очередь поступает в Москву, поток ресурсов также существенно изменится", - сказано в прогнозе, который охватывает период с 2015 по 2025 год.

Такой подход, по мнению аналитиков, приведет к повторению уроков истории.

"Это приведет к повторению опыта Советского Союза 1980-х и России 1990-х, когда способность Москвы по поддержанию национальной инфраструктуры падала. Регионы будут обеспечивать себя своими силами, образуя неформальные и формальные автономии. Экономические связи, удерживающие российскую периферию с Москвой, будут рваться", - сказано в прогнозе.

ФСБ не сможет сдержать центробежные силы, подталкивающие регионы в разные стороны от Москвы.

"Исторически сложилось так, что русские решали такие проблемы с помощью тайной полиции - КГБ и ее преемницы ФСБ. Но так же, как и в 1980-х, в этом десятилетии (2015-2025 гг., - ред.) тайная полиция не сможет сдерживать центробежные силы, подталкивающие регионы в разные стороны от Москвы. Власть ФСБ ослаблена тем, что руководство службы задействовано в национальной экономике", - убеждены в Stratfor.

То есть по мере ослабления экономики то же самое будет происходить и с ФСБ, считают аналитики организации. А без ФСБ распад Российской Федерации некому будет предотвратить, добавляют они.

    В центре экономического роста и увеличения политического влияния будет Польша.

Тем временем по соседству с Россией будет наращивать свои силы Польша, которой аналитики прочат место Германии, ключевой страны Евросоюза. ФРГ, как ожидается, сдаст свои позиции.

"В центре экономического роста и увеличения политического влияния будет Польша. Она сохранила один из самых впечатляющих показателей роста после Германии и Австрии. Кроме того, хотя ее население и может уменьшиться, это сокращение, скорее всего, будет гораздо меньше, чем в других европейских странах. Поскольку Германия переживает болезненные изменения в плане экономики и населения, Польша будет диверсифицировать свои торговые отношения, чтобы стать доминирующей силой на стратегической Северной Европейской арене", - предвещает Stratfor.

    Антироссийская коалиция будет оказывать доминирующее влияние на Беларусь и Украину.

Организация также ожидает, что "Польша будет лидером антироссийской коалиции, в которую, что важно, будет входить Румыния в первой половине этого десятилетия (до 2020 года, - ред.)".

"Во второй половине десятилетия этот союз будет играть важную роль в изменении российских границ и восстановлении утерянных территорий путем формальных и неформальных средств. В конце концов после ослабления Москвы этот союз будет оказывать доминирующее влияние не только на Беларусь и Украину, но и двинется и дальше на восток. Это будет способствовать дальнейшему укреплению Польши и ее союзников", - предвещают аналитики.

    Против Москвы не будет восстания, но ее увядающая способность в поддержке и управлении РФ образует вакуум.

Польша, Венгрия и Румыния будут стремиться вернуть регионы, которые эти страны в разное время уступили россиянам, считают западные эксперты.

"На юге способность россиян продолжать контролировать Северный Кавказ будет уменьшаться, а в Центральной Азии ожидается дестабилизация ситуации. Карельский регион на северо-западе страны будет стремиться вернуться в Финляндию. На Дальнем Востоке более тесно связанные с Китаем, Японией и США, чем с Москвой, приморские районы будут действовать независимо друг от друга. Другие районы за пределами Москвы не обязательно будут искать автономии, но ее им будут навязывать", - ожидают в Stratfor.

"Суть такова: против Москвы не будет восстания, но ее увядающая способность в поддержке и управлении Российской Федерацией образует вакуум. То, что будет существовать в этом вакууме – это уже будут отдельные фрагменты Российской Федерации", - предрекают аналитики.

        ЕС может выжить в некотором смысле.

Тем временем Евросоюз не сможет решить свою ключевую проблему, которой является отсутствие целостности еврозоны (возможный выход Греции из еврозоны, - ред.), считают аналитики. По их мнению, единая политика и подходы не подходят для всей Европы, поэтому в Европе уже начался процесс разделения на несколько отдельных лагерей.

"ЕС может выжить в некотором смысле, но европейские экономические, политические и военные отношения будут диктоваться, в первую очередь, двусторонними или ограниченными многосторонними связями, небольшими по своим целям и не обязывающими", - прогнозируют эксперты.

С экономическими итогами все более или менее понятно.

Не нужно быть погруженным в ворох цифр аналитиком, чтобы их оценить.
Достаточно зайти в магазин и сравнить цены и ассортимент с прошлогодними.
Достаточно быть работающим пенсионером, лишенным пенсии, чтобы понять, как изменилось финансовое состояние государства.

Про бизнесменов и инвесторов тоже писано-переписано.
Первые обивают пороги в правительстве в надежде получить льготный кредит или господдержку в иной форме.
Вторые продолжают спасать то, что еще можно спасти, придя к выводу, что Россия перестала быть страной, которая всего несколько лет назад считалась потенциальным раем для инвесторов и вложения в которую окупались сторицей.
Уход из страны General Motors и SsangYong – это уже не бегство «горячих денег», которые сегодня ушли, а завтра – вернулись. Это стратегическое решение, за которым стоит весьма неприятная для страны оценка ее экономических перспектив.
И если еще в случае с GM можно было бы попытаться за уши притянуть какие-то политические мотивы, то с корейским автопроизводителем это не проходит.

Правительство, между тем, лучится не совсем объяснимым оптимизмом.

Министр финансов Антон Силуанов на съезде РСПП заявил, что пик кризиса в России, скорее всего, пройден, экономика адаптировалась к новым условиям, и уже в следующем году не исключен экономический рост.
Из этого можно сделать вывод, что тем, у кого «подкожного жира» до конца года хватит, беспокоиться не о чем.
Пока же можно смело проедать накопления.
Чем, собственно, вся страна, включая правительство, и занимается.
Что будет, когда накопления подойдут к концу, а экономического чудо так и не случится, никто думать не хочет.
Этот вариант попросту не рассматривается, как, например, год назад никто всерьез не обсуждал, во что выльется падение нефтяных цен ниже 80 долларов за баррель.

К чему обсуждать фантастические сценарии?

Впрочем, говорить о том, что власти совсем никак не пытаются оздоровить отечественную экономику, не совсем справедливо.
На том же съезде РСПП Путин активно продвигал амнистию капитала.
Казалось бы, либералы должны радоваться, но радоваться не очень получается.
Мешает опасение, что амнистия просто выльется в «пшик», и никто в здравом уме и твердой памяти не станет возвращать сюда то, что с таким трудом удалось спасти.
Хуже того, «вернуться» могут криминальные деньги, в результате чего страна превратится в занимающую одну шестую часть суши «прачечную», к политическим санкциям добавятся финансовые, а имидж российских инвесторов, и без того небезупречный, будет окончательно испорчен.

Но все эти экономические проблемы, которые, и это уже очевидно, носят системный характер, далеко не главный фактор, позволяющий сделать вывод о том, что страна за последний год изменилась кардинально и, к сожалению, бесповоротно.

Гораздо большее беспокойство вызывает нарастающее бряцанье оружием.
Дня не проходит без сообщений об очередных учениях и маневрах, размещении ракет в Крыму и Калининградской области. Включающая аннексию Крыма украинская военная кампания преподносится как крупнейшая военно-политическая победа России со времен Второй Мировой войны.
И атмосфера в обществе все больше напоминает ситуацию конца 30-х, когда череда реальных и мнимых военных успехов породила в обществе иллюзию собственной непобедимости.
Иллюзию, которую развеяли первые месяцы войны с гитлеровской Германией.

Отношение к «большой» войне в обществе за последний год катастрофически изменилось.

И откровения Путина, который не отрицал возможности применить в случае необходимости ядерное оружие – самое страшное из того, что произошло с российским обществом за истекший год.

Скажем, говорит историк, что сегодня победил ГКЧП-2 и агрессивно-послушным стал не съезд, а вся страна.
И первая реакция: да, похоже.
А вторая: а почему тогда тот первый ГКЧП не победил, а ГКЧП номер 2 даже не понадобился путч?

Почему ГКЧП-1 вызывал ощущение анахронизма и политической затхлости, а ГКЧП-2 нравится если не 86 процентам, то точно большинству и не вызывает у него ощущения архаичности?
Скорее, даже наоборот: кажется большинству современным, актуальным, долгожданным.

Опередим доводы и скажем: все дело в языке.

В политическом языке, на котором говорил ГКЧП-1 и который не совпал с ожиданиями большинства общества.
И политическом языке путинской элиты (да и самого Путина, хотя язык Путина формировали группы подготовленных экспертов), и этот язык оказался большинству близок, понятен и обеспечил ему победу в ситуации с Крымом и Украиной, да и раньше, когда Крымнаш еще не существовал, но в языке был обещан.

Язык ГКЧП-1 был языком сугубо советским, в котором не было будущего, а только обещание вернуться в прошлое, что в начале 90-х, на волне ожиданий и мечтаний, мало кого устраивало, кроме наиболее косной части номенклатуры, боящейся будущего как неизбежной ревизии их постов и положения.

Тот язык, на котором заговорила с обществом ельцинская элита, был, на самом деле, понятен еще меньше, но это был язык уверенности и знания того, как надо добиться воплощения общественных надежд и чаяний.
А его непонятность, инородность, заграничность, научность рифмовались с временным уважением ко всему иностранному, сложному, несоветскому и западному, как правильному и перспективному.

Ельцин, будучи представителем либеральной партийной номенклатуры, совершенно неслучайно был опознан как лидер и кормчий перемен, в отличие от его советников из гайдаровского экономического круга (их до сих пор ненавидят) или временных политических союзников из "межрегиональной депутатской группы", которые "своими" так и не стали.
Он, конечно, пользовался языком своих союзников и советников, но при этом дополнял его народно-казенным юмором советского начальника, что придавало ему, одновременно, и дополнительную легитимность, и доверительность.

Этот момент чрезвычайно важен, так как

    именно язык ельцинской политической элиты наследует и развивает Путин, что приведет его к победе: именно благодаря языку Путин так быстро будет узнан как свой парень, наш, человек из соседнего подъезда. И при этом долгое время (для большинства – и сегодня) создавал у слушателей ощущение современности и актуальности как синонима солидности и правильности.

То есть нашел нужную пропорцию в обещаниях светлого будущего и уважения к прошлому, которая, как выяснилось, была наиболее востребована обществом.

И если вернуться к сравнению языка ГКЧП 1 и 2, то у янаевско-язовского политического языка не имелось того, что приобрел Путин благодаря Ельцину: языка политических и экономических либералов с небольшими добавками языка советских диссидентов.

Именно это оказалось достаточным для того, чтобы либеральные политические силы типа СПС и их влиятельные и многочисленные в то время сторонники среди демократов, бывшей советской интеллигенции и "новых русских" – ощутили Путина если не полностью своим, то вынужденным и компромиссным попутчиком, причем попутчиком не враждебным, а более чем лояльным.

Кстати говоря, элементы этого языка путинская элита сохранила и сегодня, его использует и Путин, отличаясь в этом от телепропагандистов и агитаторов новой эпохи, возникшей после аннексии Крыма.
Агитаторы "Русского Мира" говорят уже на другом политическом волапюке, куда более грубом и недвусмысленном.

Но и эта разноголосица временно оказалась работающей идеологической конструкцией, хотя, если внимательно приглядеться, язык Леонтьева, Киселева и Соловьева происходит из языковых присадок, впервые найденных и опробованных именно Путиным.

    Победа Путина не состоялась бы, если б он просто говорил на языке ельцинской либеральной элиты (сколь ни велико было и есть значение этой части путинского политического словаря). Путин обогатил и усложнил этот язык, добавив к нему блатной жаргон и формульную структуру переосмысленной и реанимированной советской пропаганды. Не забывая о нарастающей агрессивности и эмоциональности.

И здесь, возможно, пора напомнить, что в политическом языке собственно коммуникативная часть является второстепенной, служебной и внешней.
В любом случае уступающей таким важным функциям как идентификация (разделение на своих и чужих, наших и врагов) и управление (пропагандистского целеполагания и вовлечения, создания иллюзии общности и единства, готовности повиноваться и исполнять приказы).
Именно в этих основных функциях политический язык обобщенного Путина отличался как от языка Ельцина, так и от языка ГКЧП.

    О последнем мы уже говорили, либеральная политическая солидность и стабильность, медленно дрейфовавшие в сторону охранительно-консервативного полюса, но все равно с остатками либеральной фразеологии, обеспечивали языку Путина столь важную для него современность и иллюзорную вменяемость.

Но и от языка ельцинской элиты отличия путинского языка были не менее разительны.
И нотки советской ностальгии и язык воровского и уличного жаргона были мгновенно услышаны аудиторией и обеспечили узнавание Путина не только, как своего, но и как легитимного и знающего как.

По сути дела составные части путинского политического языка имели разных адресатов и разные цели.

Язык либерального истеблишмента адресовался тем, кто был настроен на реформы и ожидал от Путина воплощения функции продолжателя и преемника Ельцина.
В то время как язык советской ностальгии и язык блатной "малины" был обращен к аутсайдерам перестройки, жаждавшим если не возвращения к советским временам (их равенство в бедности и бесправии продолжало пугать), то уж точно реанимации советской гордости, великодержавной риторики и воздаяния по справедливости всем ворам и коррупционерам, жирующим на народные деньги.

    Языковые составляющие путинского месседжа каждому обещали свое, по сути не только разное, но и прямо противоположное. Что в материальной сфере создавало бы антагонистические противоречия, но в такой символической реальности, как политический язык, до поры до времени преспокойно уживались.

Каждый из тех, кто был не способен декодировать политический язык, а способных всегда меньшинство (в России же постсоветской, во многом потерявшей значительную часть готового к сложному анализу общества, тем более), слышал и получал подтверждение своей правоты.
Большинство общества получало из уст Путина обещание реставрации советской гордости и советской справедливости (без – еще раз подчеркнем – возвращения к советской бедности и советскому бесправию: гарантом была либеральная фразеология).

Более вменяемое меньшинство слышало именно эту либеральную фразеологию, ежась от блатного жаргона, но надеясь, что воровские и советские рифмы – это своеобразный успокоительный обман обездоленных и потерявших все перестроечных аутсайдеров; не подозревая, что обманутыми окажутся именно они сами.
И именно потому, что были не способны к декодированию политических месседжей Путина.
И еще потому что не верили (или не знали) об утверждении Бурдье, что символическое обязано рано или поздно конвертироваться в материальное, если не хочет безвозвратно проиграть.

До событий на Украине Путину удавалось сохранять равновесие между всеми составными частями своего политического языка: да, либеральная фразеология (никогда, повторим, не исчезая полностью) дополнялась и заменялась консервативно-охранительной.
Советская ностальгия все более обретала формы русского великодержавия и имперской агрессивности.
А блатная феня соответствовала психологической и социальной идентификации своей референтной группы, как обиженных, обделенных и асоциально настроенных; чужими же и врагами становился Запад и поддерживающие его внутри России интеллигенты.

Аннексия Крыма и война в восточной Украине стала, одновременно, пиком символической победы Путина (и его политического языка).
И, как ни странно, началом его неминуемого поражения.

Относительно равноценные и разнонаправленные языковые месседжи потеряли свою устойчивую структуру, либеральная часть оказалась безнадежно выхолощенной и скомпрометированной, в то время как казенно-советская и блатная раздулись до уровня почти полного поглощения языковой либеральности.
Казалось бы, о чем базар, когда полная победа.
Обломали понты гнилому Западу и замочили в сортире оппозицию, она же нацпредатели (языковой привет Третьему рейху) и пятая колонна (здравствуй, Сталин).

На блатном языке заговорили российские дипломаты, высокопоставленные чиновники, депутаты, провластные политики, не говоря уже о телевизионных агитаторах и пропагандистах.
Уровни поддержки празднуют новые и новые рекорды.
Но те, кто понимает, как устроен политический мир и какое значение в нем имеет политический язык, осознают, что равновесие нарушено и это предвестие катастрофы.
И вопрос о потери легитимности (и понимания большинством архаичности и маргинальности власти) по образу ГКЧП-1 – это вопрос времени.

Источником языковой легитимности для Путина была и остается до сих пор либеральная фразеология просто по причине того, что другой нет.
Утопического пафоса разрушения всего и вся (и значит, создания новой легитимности по образу большевистской революции или нацистского рейха) у Путина нет и в помине, потому что режим остается пусть и клептократическим, но буржуазным.
И, следовательно, потеря языковой легитимности – есть неминуемое обещание потери легитимности политической.

    Иначе говоря, обманутыми должны себя рано или поздно ощутить адресаты фени и советской ностальгии, которые также не приобретут ничего, потому что символические обещания передела собственности останутся только обещаниями. Кроме Крыма никаких чудес.

Если привести еще одно сравнение (закольцовывая нашу композицию), то потеря равновесия в политическом языке и потеря либеральной его составляющей – это потеря вожатого младшей группой детского сада.
Можно, конечно, какое-то время веселиться и радоваться тому, что начальство (в виде Запада и его политического языка) ушло.

Но потеря управляемости синонимична празднику асоциальной инфантильности: счастье от обретения долгожданной идентичности и якобы внезапно обретенной взрослости оборачивается ощущением своей потерянности и беспомощности.

Как у первого ГКЧП.

И во многом потому,  что язык победы превратился в язык поражения.

В середине 70-х годов широко обсуждалась концепция так называемой ограниченной ядерной войны, сформулированная тогдашним американским министром обороны Джеймсом Шлессинджером.

До этого и в США, и в СССР считали, что ядерная война между ними может быть только тотальной - на полное уничтожение противника.
При этом ни одна из сторон не имела технической возможности нанести полностью обезоруживающий первый удар, то есть обезопасить себя от столь же уничтожающего удара возмездия.
У каждой из сторон в наземных пусковых шахтах находилась лишь часть стратегических ракет, причем не все они могли быть известны потенциальному противнику.
Часть этой части ракет могла быть запущена до того, как ракеты наносящей первый удар стороны достигли бы их шахт.
Другую часть ракет несли находящиеся на боевом дежурстве подводные лодки и стратегические бомбардировщики.

Даже если бы у одной из сторон появилась возможность уничтожить все это превентивным ударом, реализовать эту возможность она все равно бы не смогла, не подвергая угрозе гибели себя саму.

К 1980 году у США было 15 тысяч ядерных боеголовок, у СССР 10 тысяч.
Сколько ядерных боеголовок пришлось бы задействовать одной из сторон, чтобы "обездвижить" противника?
Между тем ученые предупреждали, что единовременный взрыв только пятисот зарядов вызовет эффект "ядерной зимы", которая вообще уничтожит высшие формы жизни на планете.
А самые оптимистичные утверждали, что хватит и трехсот.
Поговаривали, что ученые намеренно занижают число необходимых для "ядерной зимы" зарядов, чтобы охладить пыл любителей поиграть мускулами.
Однако желающих проверить теоретическую модель экспериментально находилось мало.

В этих условиях неотвратимость уничтожающего удара возмездия была главным фактором, удерживавшим стороны от нанесения первого удара.

Доктрина же Шлессинджера допускала ограниченное применение ядерного оружия не с целью полного уничтожения противника, а для того, чтобы избежать серьезного поражения в ходе военных действий, ведущихся обычными силами.
Например, нанесение нескольких ядерных ударов по скоплениям войск Варшавского договора в случае их глубокого прорыва на территорию стран НАТО в Европе.

Теоретически такой прорыв был вполне вероятен.
Варшавский договор имел в Европе значительное превосходство в численности вооруженных сил и в количестве обычных вооружений (в частности, танков).
СССР, конечно, может ответить такими же ударами, но его наступление будет остановлено.
То есть доктрина Шлессинджера предполагала, что обменивающиеся ограниченными ядерными ударами стороны будут стремиться соблюдать симметрию.

Советская пропаганда негодовала: американцы играют с огнем!
Никакой ограниченной ядерной войны быть не может.

Любое, даже разовое, применение ядерного оружия одной из сторон неизбежно запустит спираль ответных ударов, идущих по нарастающей.
Стороны просто не смогут остановиться, пока не расстреляют весь боезапас.
Шлессинджер сеет опаснейшие иллюзии о возможности применить ядерное оружие и при этом избежать всеобщей гибели.
Он подталкивает мир к катастрофе.
Надо не придумывать сценарии "нефатальной" ядерной войны, а сделать так, чтобы само обсуждение ее возможных сценариев считалось недопустимым.

Мир с тех пор сильно изменился.

Четверть века он прожил с ощущением, что ядерная война действительно стала невозможна.
Не будем смешить читателя предположениями, что это связано с нравственным прогрессом человечества.
Современный читатель в такой прогресс не верит.

Но есть и вполне понятные для него причины.

Сегодня в мире нет силы, способной при помощи обычных вооружений создать для любой из ядерных держав угрозу оккупации ее территории, разрушения ее государственности, уничтожения ее общественного строя.
То есть поставить ее перед выбором: либо погибнуть, либо нанести первый смертоносный ядерный удар.
С Европой все понятно: соотношение обычных вооружений между НАТО и РФ сегодня прямо противоположно тому, которое было в конце советской эпохи.
Но и для РФ перспектива прорыва миллионов невежливых желтых человечков через Урал и Поволжье в направлении Москвы представляется как минимум весьма отдаленной.

Когда чувствуешь себя в безопасности, можно позволить себе подумать и об общечеловеческих ценностях.

Об абсолютной ценности человеческой жизни.
Об абсолютной недопустимости применения принципиально неизбирательного ядерного оружия.
О том, что тот, кто первым перейдет этот барьер допустимости, будет проклят человечеством во веки веков.
Но только, как бы ни смеялся современный читатель, об этих вещах думали и тогда, когда глобальное столкновение СССР и США представлялось вполне вероятным.
Дикция Леонида Ильича Брежнева, над которой так потешались советские граждане, была последствием ранения, полученного на войне.
Он знал войну в лицо.
И воспоминания о былом союзничестве военных лет имели для него значение.

Но за годы, пока мир расслабленно наслаждался чувством безопасности, в России к власти пришло поколение абсолютных циников, для которых всех этих сантиментов просто не существует.
И теперь они откровенно угрожают первым ядерным ударом.

Нашумевший телефильм про Крым - это официальное провозглашение новой военной доктрины РФ.

Фактической доктрины, в корне отличающейся от формально действующей.
Та допускает применение ядерного оружия только в случае возникновения реальной угрозы самому существованию России как государства.
Например, при неспособности российской армии помешать иностранной оккупации.
Фактически это воспроизведение доктрины Шлессинджера.

Доктрина Путина идет гораздо дальше.

Путин заявляет, что готов нанести первый ядерный удар, если кто-либо посмеет помешать ему отобрать у соседа очередную игрушку, помешать осуществить очередной намеченный захват.
Если ему посмеют не сдаться без боя.
Если ему посмеют сопротивляться.

Появился "крымский фильм" именно тогда, когда вновь приходит все больше тревожных сообщений о подготовке нового наступления в Донбассе, а российская армия разворачивает самые масштабные за последнее время игрища с оружием.

Шантаж?
Несомненно.
Блеф?
Уверен, что да.

Вот только западные лидеры полагаться на это не имеют права.

Если угроза высказана, они обязаны рассмотреть возможность ее осуществления и иметь четкий план ответных шагов.
В любом случае Путин снял психологическое табу на обсуждение ядерной войны как одного из возможных вариантов развития событий.
И миру вновь придется привыкать к этой мыли, как бы ни хотелось от не отмахнуться.
Продумывать возможные последствия.

И вспомнить проверенный историей фактор, позволяющий удержать агрессора от первого ядерного удара, - фактор неотвратимости возмездия.

Выработанная после Второй мировой войны концепция безопасного мира не случайно предполагает отказ не только от применения силы, но и от угрозы ее применения.
Высказанная одной из мировых ядерных держав угроза первого ядерного удара уже сама по себе переводит нас в "другой мир", в мир небезопасный.
Она на порядок понижает планку немыслимого.
Первый ядерный удар становится в принципе мыслимым.
Что должен делать, например, очередной самодур из семейства Кимов, чтобы подтвердить тяжким трудом заработанную репутацию самого отвязанного парня на планете?
Эта репутация держалась на том, что он может позволить себе то, чего никто больше позволить себе не может, - ядерный шантаж.
Но если таким шантажом занялась "солидная" держава, эксклюзивность теряется и для ее сохранения необходимо угрозу хоть где-нибудь, но исполнить.
И тем еще более понизить планку.

Дело не только в безумных Кимах.

В логику ядерного шантажа заложена неизбежность повышения ставок, если перед шантажистом отступают.

Сегодня Путин, говоря о том, что он намеревался привести в боевую готовность "силы ядерного сдерживания", если бы возникли трудности с захватом Крыма, на самом деле заявляет о готовности использовать ядерное оружие, если у него возникнут трудности с захватом Одессы, Днепропетровска и Харькова.
Завтра он начнет размахивать ядерной дубинкой, требуя убрать расположившиеся слишком близко от его границ системы ПРО. Послезавтра - потому, что его чувства оскорблены тем, как на Западе трактуют события Второй мировой войны.
И чем дальше он зайдет, тем катастрофичнее для него будет столкнуться, наконец, с отпором.
Спасовать, показать один раз, что шантаж был блефом, - это значит быстро потерять все, что было путем шантажа приобретено ранее.

В какой-то момент эта логика заставит реализовать угрозу просто для того, чтобы тебя не перестали бояться.

Напротив, чем раньше Путин встретит жесткий отпор, тем больше шанс на то, что он не решится нажать кнопку.

Западу при определении своей линии волей-неволей придется исходить из того, что ядерная атака со стороны России из категории немыслимого переместилась в категорию мыслимого.

Он может сделать вид, что не услышал угроз, и заняться самообманом, успокаивая себя мантрами насчет того, что нынешнее противостояние с Россией не носит идеологического характера (еще как носит!).
Надеяться на то, что все "само рассосется" (в конце концов, даже Путин не вечен).
Повести себя как Сталин, пытавшийся откровенным заискиванием перед Гитлером побудить его хотя бы отложить намеченное вторжение.
А может ответить жесткими заявлениями о том, что угрозы услышаны и рассматриваются как реальные.
Что они абсолютно неприемлемы.
Что Запад готов принять удар и на него ответить.

Кремлевские шантажисты могут рассчитывать на то, что Запад капитулирует не столько из страха перед гибелью людей в результате разовой, символической ядерной атаки, сколько из опасения оказаться перед необходимостью ответить ударом на удар, рискуя вызвать дальнейшую эскалацию.
Ведь оставить ядерный удар без последствий будет означать полный моральный крах Запада, что неизбежно выльется и в крах политический.
Не лучше ли будет заранее сдаться?
Однако запас прочности современной евроатлантической цивилизации позволяет ей "пропустить" единичный демонстрационный ядерный удар со стороны путинской РФ, не ответив на него симметрично, то есть тоже ядерным ударом.
Ответив асимметрично.

Запад в состоянии сделать так, чтобы путинский режим был сметен как бы ударной волной от взрыва его собственных боеголовок.

Любая, даже самая однократная ядерная атака даже не по территории стран-членов НАТО, даже не по их военным объектам сделает вопрос об ущербе для бизнеса от разрыва экономических связей с Россией необсуждаемым.

О санкциях тоже речи уже не будет.
Речь пойдет о полной экономической блокаде с закрытием границ и арестом всей зарубежной собственности.
О тотальной экономической войне против России.
И вот эта война будет вестись уже не с целью принуждения противника к миру, а с целью его полного уничтожения.

Западная экономика эту войну выдержит, даже если европейскому обывателю придется вспомнить давно позабытую карточную систему и получать газ, электричество, воду по два часа в сутки.
После ядерной атаки это будет уже другой обыватель.
Россию же ждет нищета и научно-техническая деградация.
И когда на Западе будут созданы технологии, позволяющие стерильно нейтрализовать весь российский ядерный потенциал, ей нечем будет на это ответить. 

Этот текст я собирался написать после 1 марта.
Но 27 февраля был убит Борис Немцов – и все планы отодвинулись.

Теперь, оглянувшись назад, я понимаю, что он стал еще важнее, чем раньше – во всяком случае, для меня.
Думаю, не только.
Важнее потому, что убийство Бориса – безусловно, самого яркого лидера оппозиции нынешнему режиму, требует переосмысления целей, задач и подходов.
И еще потому, что условия изменились кардинально: очередная «красная черта» (вслед за Крымской и Донбасской) оказалась преодолена с необыкновенной легкостью – и политическая атмосфера в России уже не будет прежней.
И очень важно сегодня говорить честно. И без иллюзий.

Итак.

Для начала три тезиса, без согласия с которыми всё дальнейшее можно не читать.

1. Ни сейчас, ни в сколько-либо просматриваемой перспективе оппозиция в России не сможет свалить нынешнюю власть никаким способом. Для этого у нас нет ни человеческих, ни финансовых, ни медийных, ни тем более силовых ресурсов.

2. Это не страшно, потому что такие ресурсы есть у нынешней власти, и она ими чрезвычайно успешно оперирует, двигаясь именно в этом самом направлении – потери собственной власти.

3. Это нездорово, посколько вместе с собой нынешняя власть разрушает страну вплоть до полного ее обрушения и дезинтеграции. Но это нам приходится принять как данность, потому что с этим мы (по указанным в п.1 причинам) ничего поделать не можем.

Чтобы устранить недопонимания, чуть поподробнее.

Очевидно, что на согласованные марши и митинги власть практически не реагирует (по меньшей мере, пока они не превышают некую запредельную численность, достичь которой не просто не удается, но очевидно, что в просматриваемой перспективе и не удастся).
Несанкционированные акции, на которые власть реагирует гораздо более нервно, очевидно порядково более малочисленны, что позволяет власти успешно их разгонять.
Даже самые честные выборы, проведенные сегодня или опять же в просматриваемой перспективе (именно честные выборы, т.е. вся процедура от начала до конца, а не только честный подсчет голосов), со всей очевидностью оппозиция выиграть не в состоянии: не хватит ни финансовых, ни человеческих ресурсов – вменяемых, квалифицированных и медийно известных кандидатов, членов избиркомов, организаторов и участников агиткомпаний и т.п.
Не говоря уже о том, что пока никаких таких честных выборов, мягко говоря, не предвидится.

Все ресурсы сейчас у власти.

И она ими эфективно пользуется для самоустранения.

И без того упрямо тормозившая экономика (а у России все же достаточно большая экономика – а потому инерционная, и если уж торможение началось, то это не на короткий срок) после Крыма и санкций перешла в свободное падение.
Притом самое главное даже не корпоративные и региональные долги или низкая цена на нефть, а отток капитала и отсутствие инвестиций и, ввиду мусорных рейтингов, отсутствие перспектив инвестиций.

Не стоит вспоминать, что Советский Союз и его экономика разваливались долго: его экономика была всего примерно на 15% связана с миром.
Сейчас картина прямо обратная: дай Бог, если она автономна на 15%.
В этой ситуации разрыв с миром летален.
Дурная спираль «сокращение производства – сокращение спроса – сокращение производства...» не бесконечна: в какой-то момент из нее начинают выпадать невосполнимые звенья – и наступает общий коллапс.
Резервы еще есть, но стремительно сокращаются.

А главное – нет четкого понимания, куда их бросать, и четкой воли, чтобы исполнить задуманное – их просто банально размазывают тонким слоем и растаскивают, кто смел, тот и съел.
Демонстративное убийство Бориса Немцова и противоречивые сигналы по его расследованию только усугубили вопросы относительно монолитности власти.
Паника, охватившая все медийное пространство в связи с «исчезновением» Путина несколько дней назад, – более чем красноречивое свидетельство пониженной сопротивляемости режима любым не то чтобы переменам, но даже слухам о возможных переменах!
Форменная вакханалия домыслов о судьбах и шансах властных фигур первого ряда за несколько дней сделали для подрыва власти едва ли не больше, чем все протестные акции последних лет вместе взятые.
А именно, продемонстрировали всю уязвимость, неустойчивость и непрочность власти и ее небесконечность даже на короткую перспективу.

В ситуации внешней изоляции и экономического кризиса разом рухнули оба неформальных договора власти — с населением (покорность в обмен на благосостояние) и внутри элиты (лояльность в обмен на богатство).

Стремительно размываются «скрепы» с региональными элитами и руководством: монолитный центр как единственный источник легитимации региональных властей перестает быть монолитным, финансовая зависимость от трансфертов и обеспечения кредитов на грани разрыва в связи с усыханием аккумулируемых центром потоков, а ограничения самостоятельности местной элиты из центра обретает черты необеспеченных обременений.

И при первых же признаках неустойчивости центра те из местных князей, что сумели построить регионы под себя, немедленно постараются дистанцироваться от Кремля, начав собственную игру за выживание.
Тем самым разрывая страну на локальные Кущевки разной степени жесткости.
Элиты регионов-раскольников будут играть на любых доступных им струнах: национальных, социальных, экономических – любых!

Лозунг «Хватит кормить Москву!» будет звучать повсеместно — для легитимации собственной автономности вплоть до изоляции от центра, de facto ведущей к отделению.

При этом распад единого рынка (все, кто постарше, помнят, как в 90-е вводились местные запреты на вывоз продукции из регионов) лишь резко усилит кризис.
И с этим мы, как я уже говорил, будем вынуждены считаться как с данностью, поскольку никак помешать этому распаду или повлиять на него не в силах.

Разумеется, не следует думать, что разрушение нынешней власти будет одномоментным.

Скорее всего (с очень большой вероятностью), это будет череда дворцовых и не очень переворотов, попыток установить диктатуру и т.д.
Но как только первый такой опыт случится, система перейдет в стадию неостановимого распада: она не содержит в себе страховочных механизмов и способна существовать исключительно в стабильном состоянии.
Нетрудно понять, что экономика отреагирует на подобные экзерсисы паническим обвалом, усугубляемым политическими разрывами и обособлениями регионов – по стремительно нисходящей спирали.
Так что каждой следующей хунте будет доставаться все более разоренное наследство.
При этом, в силу нынешней конструкции правящей «элиты», весь руководящий состав каждой новой группировки будет целиком рекрутирован из нынешней нерукопожатной в мире верхушки (см. выше о слабости оппозиции – ее и близко к рычагам не подпустят!), почему никакие прорывы из блокады международной изоляции для них останутся недостижимыми.

Не стоит расчитывать, что все обойдется мирно, как в 1991г. – и тогда это было редкостным стечением обстоятельств, редкой удачей.
Но все же тогда был второй не менее легитимный центр власти – Верховный Совет РСФСР.
А сейчас все выметено – никаких альтернативных могущих претендовать на отличную от центра легитимность властных структур не существует.
И возникнуть им неоткуда.

При этом в стране есть влиятельные корпорации, зависимость которых именно от существующей власти велика, но не абсолютна ввиду их очевидной нужности любой власти, какая бы она ни была: армия и полиция (при этом полиция, надо заметить, фактически завязана на местные власти едва ли не больше, чем на свое руководство в Москве, несмотря на формально вертикальную структуру).

Можно надеяться (увы – не более того), что армия постарается остаться в стороне.
А полиция (будем надеяться) постарается исполнять свои прямые обязанности, скорее всего, с некоторого момента самоустранившись с «политического поля» — во всяком случае, и в 1991 г., и в 1993 г. так оно и было.
Но никаких гарантий никто дать не может.
Тем более что нынешняя власть уже вытащила на поверхность всякую шваль, типа «Антимайдана», и взрастила «вежливых» и не очень бойцов в Крыму и в Донбассе – их возвращение может оказаться похлеще «холодного лета пятьдесят третьего».

Если этот прогноз сбудется, то после нескольких переворотов и контр-переворотов наверху – повторяю как мантру: мы на них никак не в силах повлиять! – мы все окажемся в следующем положении: целостной страны нет, экономика в коллапсе, власть лежит на асфальте — бери – не хочу!

И еще не факт, что найдется много желающих ее взять, кроме откровенных бандитов.

В этот критический момент ее может подхватить кто угодно.

Да, в том числе – и бандиты.

Но вот удержать – ввиду катастрофы в экономике – ее «кто угодно» не сможет хоть сколько-либо продолжительное время.

И взять ее, и удержать сможет только та команда, которая

-  не займется погоней за иллюзорным желанием восстановить единство «великой и неделимой»,

- не начнет общественную дискуссию на тему «как нам обустроить то, что осталось от России»,

- не будет спорить о «демократических процедурах»,

- не будет заниматься переговорами о создании широкой коалиции всех прогрессивных сил (или всего прогрессивного человечества)

- и не будет метаться, затыкая дыры то тут, то там,

а будет готова к четким, жестким (хаос же повсюду!), целенаправленным, возможно, болезненным, но внятным и объяснимым (и, кстати, непрерывно объясняемым людям!) действиям в рамках того осколка льдины, который будет достижим.

Не посягая, повторю, на воссоздание единства всего уже расколовшегося ледяного поля России.

Причем будет готова к действиям вынужденно экстремально нацеленным – либо на мобилизационный военный коммунизм, либо на предельную либерализацию.
И никакие умеренные консенсусные полумеры тут не прокатят: к ним можно будет вернуться, даже нужно будет вернуться, но лишь тогда, когда из самого провала выберемся – не раньше.

Можете, если так больше греет душу, политкорректно называть это время «переходным периодом», только не стоит рассчитывать, что он уложится в полгода – год.
Он будет значительно длиннее.
Вне зависимости от того, по какому пути мы пойдем.

Сценарий мобилизационного военого коммунизма, на самом деле, не выход.
Потому что это, скорее, вход в северокорейский или около того тупик: он позволяет продержаться, но блокирует развитие. Потому что он исключает самодеятельную активность граждан, раз и навсегда сажая их на шею власти.

Крайний либерализм – это огромный риск.
Но это и огромный шанс начать вылезать из ямы с перспективами на будущее.
Почему?
Да потому что только самостоятельная активность и самостоятельная ответственность за собственную жизнь делает из людей граждан.
Без гарантий, но с шансами.
Собственно говоря, старшее поколение однажды уже это прошло в лайт-версии в 1990-х годах.
Почему «лайт»?
А потому что тогда по преимуществу замкнутая на себя огромная экономика и пирамидальные устойчивые общественные структуры еще советского времени задавали некоторую инерцию системе, как раскрученный маховик, помогая проскочить «мертвую точку».
Сейчас такого маховика нет.
Но тогда, в 1990-х, не было и людей, хоть что-то на практике понимавших про то, как действовать в новой, уже не советско-социалистической жизни.
А сейчас, на наше счастье, они есть, и их не так уж и мало.
Скажу больше – таких среди нас большинство: все эти годы мы жили именно потому и настолько, насколько смогли научиться жить без государственной опеки.
Сами этого – и именно поскольку, что все было в версии «лайт»! – не заметив.
И во многом потому и упустив открывавшиеся шансы, откатившись обратно на теплую позицию клиентеллы власти.

В этот раз крах будет жестче, но возможности выбраться – выше.

А теперь о том, куда и как.

Очевидно, что команду, способную к решительным и целенаправленным действиям по вытаскиванию того осколка страны, на котором она окажется, из коллапса, надо формировать сегодня.

То есть уже вчера надо было бы, но хотя бы сегодня – потом уже будет поздно.
Сегодня, потому что в тот день, когда никакой власти уже не останется, эта команда должна уже договориться внутри себя о том, куда и как двигаться, должна уже быть готова принять на себя ответственность и готова к практическим действиям без притирки и раскачки – на это времени просто не будет.

И, кстати, должна быть готова к тому, чтобы внятно формулировать свои шаги и доходчиво объяснять их неотложность и едва ли не безальтернативность гражданам.
И еще эта команда должна быть готова действовать в условиях неочевидной собственной легитимности – собственно, ее легитимность сможет поддерживаться исключительно успешностью выдирания их хаоса.

Этой команде, помимо сыплющихся, как из рога изобилия, текущих проблем, придется решать одну важнейшую задачу: как создать страну граждан на той территории, что будет у нее под рукой.

Ведь чем граждане отличаются от населения?
Одним – они ответственны за себя и страну.
Добиться этого не так уж и сложно: нужно, чтобы люди почувствовали, что страна – это их собственная складчина, что все зависит от них, что все деньги в ней не с неба и не из тумбочки, а ими собранные из ими же заработанных на те нужды, что они сами считают общими.
Сейчас (и я уже не раз писал об этом) любой из нас на каждые полученные 87 рублей зарплаты платит 66 рублей налогов.
То есть не платит – в чем и беда! – а их у каждого из нас удерживают или за нас их перечисляет работодатель.
Но это все равно из нами же заработанных денег!
Так вот надо их всех отдавать каждому, чтобы каждый из нас сам платил налоги.
Кому и куда – второй важнейший вопрос.
Живем-то мы реально не в абстрактной стране, а во вполне конкретных городах и районах.
Именно там наши дома, повседневный транспорт, дороги, школы, больницы, полиция, кстати, и так далее — туда и надо платить львиную долю налогов.
А государство должно заведовать очень узким кругом вопросов – оборона, стандарты, внешняя политика...
Много не наберется – вот и денег на это соответствующая небольшая доля.

Сейчас-то всё наоборот: все (или почти все) налоги в центр, а уж дальше он с барского плеча трансферты.

И вот резкая, одномоментная реформа сразу по двум направлениям: налоги платят люди и налоги по-преимуществу местные – очень быстро сделает из значительной доли людей граждан.
Складчина же!
Всем будет дело до того, почему и куда столько – из моего же кармана! – и что мы с этого имеем?
И ведь начнут проверять и требовать!
То есть как раз то, без чего не обойтись.

Я заранее готов к упрекам относительно проблем с «собираемостью налогов» и трудностями их «администрирования».
Да, будут.
И те, и другие проблемы.
Но иное – бухгалтерский, а не экономический подход.
А экономика — это отοἶκος —дом, хозяйствохозяйствование и νόμος — территория управления хозяйствованием иправило, закон, буквально «правила ведения хозяйства дома».
Вот и надо сделать так, чтобы люди сами вели свое хозяйство у себя в Доме.
Потому что никак иначе граждане у нас не появятся.
А без них – ничего не получится.
Потому что эта реформа не столько экономическая, сколько гражданская.
Да, болезненная, да, трудная – но необходимая.
Наряду со множеством других, не более легких, которые этой команде самоубийц, решившихся вытаскивать из краха то, что удастся вытащить, придется делать.

Я, честно говоря, думаю, что эта команда может быть только внепартийной.

В том смысле, что это не будет команда какой-то партии (хотя члены какой-то или каких-то партий в ней вполне могут и оказаться).
Тут вся штука в том, что это команда политических самоубийц-волонтеров, заранее отказавшихся от электоральных перспектив – и оттого способных на решительные, необходимые действия, даже если они не будут популярными.
А партии так не могут по определению – они структуры длинного цикла, им надо жить дальше.

Для меня очевидно, что никакая широкая коалиция так действовать тем более неспособна.

Просто потому, что любая коалиция (и чем она шире – тем в большей мере) требует принятия компромиссных решений, то есть решений по определению медианных, не крайних, с одной стороны, и сильно неоперативных ввиду неизбежных согласительных процедур, с другой.
И первое, и второе – вещи очень полезные и продуктивные в более или менее устойчивой, нормальной ситуации, но они же становятся губительными в ситуации экстремальной, с которой мы – увы! – будем иметь дело.

Максимум, чего можно было бы хотеть от такой демократической коалиции – это поддержки усилий команды, которая возьмет на себя крест.
Боюсь только, что даже это останется недостижимым, поскольку для очень многих «принципиальные позиции» (на самом деле порой смахивающие на «кочку зрения») как всегда окажутся важнее дела.

Тем более такого рода договоренности труднопредставимы сейчас – насколько я понимаю, пока что все оппозиционные партии пребывают в блаженной инерции (обсуждают перспективы мифических выборов и свои электоральные перспективы) и не решаются осознать масштабы краха, который нас ожидает за углом.

Катастрофы, рядом с которой партийные амбиции вынужденно несколько потускнеют, а ответственность – так хотелось бы надеяться! – все же несколько повысится.

Иначе ведь сдохнем, господа!

А нам всем, чтобы не сдохнуть — нам, тем, кто и сейчас невзирая на и вопреки всему уже граждане, нам надо по-прежнему выходить на улицы на пикеты, марши и митинги.

Которые никак не влияют на власть.
Которые эта власть рассматривает только как объекты для тренировок полиции и ОМОНа.
Выходить, несмотря на то, что власть закручивает гайки.
Наплевав, преодолев усталость, апатию, безнадёгу, отчаяние, страх, наконец, – выходить!

Да, мы этим ничего не добьёмся.
Ничего, если говорить о сиюминутных конкретных требованиях – власть просто не слышит нас, плевать ей на нас.
Но нам-то на себя не должно стать наплевать!

Именно сейчас эти марши, пикеты и митинги создают граждан на завтра.

Чем темнее и глуше безвременье — тем вернее создают.
Точнее, тем вернее мы делаем себя сами, выковывая каждый из себя самого гражданина — одно это деланье стоит того, чтобы выходить.

И еще надо выходить, чтобы почувствовать рядом плечо таких же, как мы— это всем нам очень скоро понадобится, как воздух.

Гораздо раньше, чем предательски нашептывает нам наши усталость и отчаяние.

На днях в Петербурге произошло событие, которое в контексте нынешней весьма, прямо скажем, нескучной общественной и политической жизни можно было счесть не очень значительным.
И уж вовсе не чересчур удивительным.

В Петербурге собрался причудливый интернационал - интернационал националистов.
И так тоже бывает.

Это, разумеется, возмутило граждан, все еще не пораженных тотальным безразличием к происходящему.
Еще бы - в городе, где доживают свой трудный век блокадники и блокадницы, вальяжно, без объявления войны и без применения оружия расположились, в общем-то, фашисты, какими бы нежными эвфемизмами они ни припудривали свои родовые приметы.

Ну, это вы хватанули, возражают им другие, более лояльные граждане.
Какие же они фашисты.
Они просто консерваторы и евроскептики.
Они просто сторонники и носители традиционных ценностей, таких, например, как соблюдение расовой чистоты, польза телесных наказаний, неприязнь к "чужому", склонность к стилистическому и поведенческому единообразию, мистический ужас перед современностью и прочие "кровь и почва".
Они не фашисты, нет.

Фашисты и фашизоиды наших дней очень не любят слова "фашизм" применительно к себе самим.
Они оскорбляются, причем вполне искренне, когда их взгляды и их риторику называют фашистскими, а их самих фашистами.

В этом нет никакого противоречия.

Дело в том, что в представлении многих людей, родившихся и выросших после Второй мировой войны, "фашизм" - это не столько определенная идеология и образ социально-культурного поведения, сколько нечто такое, что в результате той страшной войны потерпело сокрушительное поражение.

Слово "фашизм" им не нравится не потому, что фашизм преступен и бесчеловечен, а потому, что фашизм "продул", а они пока еще нет.
Потому что фашизм проиграл, а его не очень, как оказалось, успешные менеджеры оказались лузерами и либо застрелились, либо отравились, либо уселись на нюрнбергскую скамейку.
Кому ж такое понравится.

Кому ж охота отождествлять себя с проигравшими и побежденными?
Носитель фашизоидного типа сознания склонен присоединяться к силе, склонен льнуть к победителю.

Нынешний российский режим, сам бессознательно ощущая свое необычайное структурное и стилистическое сходство с режимом Третьего рейха, пытается радикально нейтрализовать это сходство посредством квазиисторических и лингвистических манипуляций.

Историю надо, конечно, подправить, что, учитывая массовое историческое невежество и блаженное коллективное беспамятство очень, увы, многих, не так уж и трудно.

"Не вопиющее ли кощунство сравнивать... Деды воевали!"
Ага, деды (а у моего поколения - так и отцы) воевали, это правда.
И гибли.
И попадали в окружение и в плен. И голодали.
И умирали от дистрофии и кровавого поноса.
И совершали подвиги. И трусили.
Такой и бывает война. И это была война.
Война с фашизмом, между прочим.

Деды, да! Да только вы-то тут при чем? А, победители хреновы?

И с языком надо что-то делать.
Они и делают.
И нельзя сказать что так уж безуспешно.
Вот что-что, а обессмысливать слова и вылущивать из них какие-либо значения они мастера - золотые руки.

Вот что, например, делать с этим неприятным словом "фашизм"?
Как что?
Обозвать этим словом тех, кто тебе по разным причинам не нравится.

Застраховаться от возможных упреков в фашизме легче легкого - надо просто назвать фашистами других.
Так с давних времен делают уличные воришки.
Когда на такого мчится разгоряченная толпа, пытающаяся поймать вора - то есть его, - он указывает пальцем в самом произвольном направлении и громко орет: "Туда, туда он побежал! Держите его!"
И бежит вместе со всеми.

Нынешние фашисты в отличие от фашистов прошлого, самих себя с гордостью называвших фашистами, никогда себя фашистами не назовут.
Фашистами они назовут других.
Например тех, кто в своих делах, высказываниях, поступках руководствуется базовыми принципами и нормами современного цивилизованного мира, принципами и нормами, выстраданными и сформированными именно в результате кровавого и мучительного противостояния бесчеловечному и мракобесному фашизму, как бы он ни именовался в разные времена и в разных местах.

А они, конечно же, антифашисты, яростные борцы с фашистскими правами человека, с фашистской терпимостью к чужому мнению и чужим взглядам, с фашистским разнообразием и фашистской сложностью, с фашистской духовной культурой, основанной на неустанном поиске новых художественных идей, с фашистскими идеалами свободы и личного достоинства.
Какое такое еще личное достоинство, когда оно самым предательским образом противоречит антифашистскому национальному достоинству!

Это слово в наши дни - по крайней мере в массовом сознании - не значит уже вообще ничего.
Вот, например, из интернета я выловил подслушанный кем-то короткий, но очень симптоматичный диалог двух полицейских:

- А это у тебя кто? Фашисты? Или антифашисты?
- Фашисты, антифашисты - какая разница.

Вот именно. 

Когда вашему президентству было всего пять дней от роду, в «МК» вышла моя заметка, которая начиналась так: «Президент избран. Он молод, здоров. Дума абсолютно управляема. В ближайшие год-два она не спеша разработает и примет закон о продлении президентских полномочий до семи лет. А заодно постановит считать первые семь лет со дня принятия этого закона. Вот и выйдет: сейчас год-другой, потом первый семилетний срок, потом второй — итого пятнадцать, а то и больше». («МК», 31 марта 2000 г.)

Вышло не совсем так.
Срок увеличили с четырёх до шести, а не до семи.
Вы придумали проложиться Медведевым.
Но от перестановки слагаемых предсказанная сумма не изменилась.

По-вашему, сейчас идёт 1-й срок из двух, но на деле это 4-й из пяти.
Причём первые три были по 4 года, а 4-й и 5-й — по шесть.
В сумме 24, и мы совсем не знаем: наступят следующие сроки или, положим, коронация.
Мол, хватит тратить сумасшедшие деньги на бессмысленные выборы.

Богоизбранный лучше, чем всенародно избранный.
Бог один.
Если избрал Он, то всегда 100%.
А с народом не так.
Мы недаром взяли в кавычки «всенародное волеизъявление».
Это всего лишь длинные красивые слова.

Голосует же не весь народ.
Часть (от нуля до 18, плюс зэки, плюс идиоты) — не имеет права.
Остальные — приблизительно 109 миллионов — все имеют право, но не все хотят.

В 2000 году вы получили почти 53% голосов.
Примем это официальное число без комментариев.
Выходит, чуть больше половины.
Но это не от 147 миллионов и даже не от 109.
На выборы (официальные данные) пришло 75 миллионов.
Значит, ваши 53% — меньше 40 миллионов голосов.

Так что надпись «всенародное» утешает столько же, сколько этикетка на колбасе — «идентичная натуральной».

Заметим: всенародность была ужасно неоднородна в те времена.
В Ингушетии, например, вы получили 85,4%, а в соседней Чечне — 50%.
По сравнению с чеченскими вайнахами ингушские вайнахи дали на 70% больше.
Это ж необъяснимо.
Москва же показала результат хуже чеченского — 46%, хотя их бомбили, а нас нет.

✭✭✭

Г-н президент, год назад вы вернули Крым.
Но возврат начался не с этого.

В марте 2000 года вы стали отцом нации, а через 9 месяцев у России родился новый гимн.
Многим казалось, что возвращён старый, только слова переделали: вместо Сталина вписали Бога.

Тогда у вас чем-то вроде главного политтехнолога работал Г. Павловский.
После принятия гимна он опубликовал статью, где захлёбывался от восторга:

«Государство подступает к горлу мятежников неумолимо.
Кремль взят.
Смольный взят.
Взяты Охотный Ряд, Лубянка и Старая площадь.
«МОСТ», Останкино и банки...
Президентская победа сокрушительна!
Путину невозможно противостоять!» («Независимая газета», 9.12.2000.)

Господи, какие мятежники в 2000 году?
Может быть, вам нравятся такие победные реляции.
Но ведь это язык войны.
Гражданской войны.
Задолго до всяких майданов, антимайданов, задолго до всяких Болотных и Поклонных; даже нашистов тогда ещё не успели выдумать.
Пришлось, преодолев отвращение, комментировать этого политсантехника в «МК»:

«К горлу подступает или рвота, или гангстер с ножом.
Какой из двух вариантов имеет в виду Павловский?
Государство как рвоту или государство как гангстера?
А главный вопрос: кого он, стукач со стажем, записал в мятежники?
Ясно, что списки он уже составил.
Это такой способ зарабатывать деньги: выдумывать мятежи и мятежников.

«Взят! Взят!» А что толку?
Помнится, в 1917-м тоже взяли и телеграф, и вокзалы, и всё, что только можно.
И в школьных учебниках (вплоть до последних лет) говорилось, что подавляющее большинство было «за», а враги бежали за границу (кто успел).
Но теперь-то ясно, что горше всего пришлось именно большинству, которому государство подступило к горлу.

Интересно, что Павловский говорит как захватчик, оккупант…
И он не первый.
Все идет по прописям.

В 1928 году тогдашний кремлёвский идеолог заявил: «Мы просто, как власть имущие, приказываем петь тем, кто умеет петь нужные нам песни, и молчать тем, кто не умеет их петь».

Не правда ли, похоже на технологию принятия гимна?
Разница в том, что тогдашняя диктатура не прикидывалась диктатурой закона.

«Кремль взят. Взяты Охотный Ряд и Лубянка...»
Кремль — президентство, Охотный ряд — парламент, Лубянка — ФСБ, Останкино — пропаганда.
Захват обеих ветвей власти, спецслужб, пропаганды — это, конечно, успех.
Но разве там сидели мятежники?
Наоборот, все названные были не мятежниками, а усердными помощниками.

Идеолог вторично сочиняет «героическое взятие Зимнего».
А ведь героический штурм Зимнего дворца происходил только в сталинском кино.
В реальной жизни в 1917 году Зимний никто толком не защищал».

И сегодня опять сочиняют мятежников из кого попало. Не можем без врагов?

✭✭✭

Г-н Верховный Главнокомандующий, вы командуете Россией 15 лет.

Выросли и стали взрослыми дети, для которых президент России — это всегда Путин.
Но всё чаще даже пожилые чиновники и политики повторяют: Россия это Путин; без Путина страна погибнет.

Недавно на Антимайдане по Москве шли люди, у которых на майках и плакатах было написано: «ПУТИН И КАДЫРОВ СПАСУТ РОССИЮ!»

Если «спасут» — значит, сейчас она погибает.
Вопрос: от чего? от кого?
(Жаль, что названо два спасителя; как-то это унизительно; спаситель должен быть один.)

…Без вас погибнем?
Но Россия уцелела, лишившись Владимира Красное Солнышко, лишившись Петра Великого, Екатерины Великой, Рюриковичей, Романовых, большевиков и даже Сталина.
Надо быть настоящим рабом, чтобы верить, будто великая страна погибнет, лишившись одного человека.

Вам доступны все секретные досье, вам открыта подноготная любого.
Оглянитесь вокруг себя — это депутаты?
это министры великой страны?
Среди них попадаются безграмотные, безыдейные, тупые, трусливые и вороватые.

И вы это знаете лучше нас, тем более что некоторые действительно попадаются, а некоторые успевают сбежать за границу.

Даже вас они иногда приводят в изумление.

То трамплины вдруг становятся в 10 раз дороже, то электрички отменяют чуть не во всей стране.
А потом по телевизору показывают, как вы говорите своим министрам: «Вы что, совсем с ума сошли?!»
У нас нередко возникает точно такое же впечатление.

Недавно вы велели высшим лицам страны пожертвовать десятью процентами зарплаты, чтобы обрадовать простой народ.

Мы об этом упоминали:

депутат — 10% = 400 000 руб.

пенсионер + 11,4% = 6342 руб. 17 коп.

11,4% — это индексация пенсий в тот момент, как рубль подешевел на 100%.
Но гораздо важнее, чем копейки, чувство справедливости.
А с этим значительно хуже, чем с арифметикой.

На пресс-конференции 18 декабря вы сказали, что не знаете, какая у вас зарплата.

Это очень широко цитировалось, комментировалось, не будем повторять.

Важно одно: если человек не знает, какая у него зарплата, значит, ему это неинтересно.
Многие ваши ставленники могли бы от 100% зарплаты отказаться — и ведь не стали бы голодать, правда?

Обычные люди знают свою зарплату — знают, что им по карману, а что нет.
Они постоянно думают о ценах на еду, квартплату, лекарства, учебники для детей; пытаются дотянуть до получки.
А сверху им советуют «меньше есть».
Советуют именно те, кто не знает своей зарплаты.
Когда арестовывают губернатора Сахалина или помощницу министра обороны Сердюкова, или какого-нибудь чиновного продавца государственной земли, или прокурора-крышевателя казино — тоннами вывозят деньги, золото, часы, алмазные телефоны и авторучки.
Народ совсем недавно узнал, что бывают самописки за миллион долларов.
А чуть раньше он узнал, что бывают золотые батоны…

Это владельца золотого батона спасали вертолётами и кораблями.

А потом этот подвиг попал в кино «Крым. Путь на Родину» — там потрясающе интересные ваши рассказы.
А потом в «Российской газете» (17 марта 2015 г.) вышло большое интервью с создателем фильма А.Кондрашовым.

ВОПРОС. Как удалось мобилизовать для съёмок целую армию? Я увидел впервые ракеты «Бастион»… С такой армией можно было ещё раз воссоединить Крым.

КОНДРАШОВ. Техники было очень много. У нас только вертолётов было пять штук. Трое суток на них мы летали. (Кондрашов перечисляет вертолёты, грузовики, БТРы.) Мы у аэропорта добились возможности, чтобы туда заехали шесть военных «Уралов» с настоящими морпехами. Пришлось закрывать и аэропорт, и железнодорожный вокзал на несколько суток для съёмок.

Г-н президент, дело даже не в том, сколько это стоило.
Интересно, как люди обходились несколько суток без аэропорта и вокзала.

И тут мы вынуждены подойти к главному вопросу.

Главное — ЛЮДИ (так писали на бортах грузовиков).

✭✭✭

Помните «Норд-Ост»?
Террористы захватили заложников в Москве, в театральном центре.
Был штурм.
Убили 40 террористов, погибли 130 заложников.

Беслан: убили 31 террориста, погибли 333 заложника (большинство — дети).

В обоих случаях не вступали в переговоры и не считались с потерями.
Власть не освобождала заложников, а показывала свою твёрдость.

Если на первом месте забота о людях, о детях — то переговоры обязательны.
(Говоря о подобных событиях, многие годами ссылаются на Израиль: мол, он никогда не вступает в переговоры с террористами. Так говорят либо невежды, либо жулики. Если речь идёт о заложниках, Израиль обязательно каждый раз вступает в переговоры; даже отдаёт тысячу террористов за одного своего.)

Если на первом месте забота о своей крутости — то бьют из танков и огнемётов по спортзалу, где тысяча детей. Главное — уничтожение врага любой ценой.
Это «любой ценой» — сталинское наследство.

Когда вы предложили Думе и Совету Федерации принять закон о запрете усыновления, вы наказывали США, а дети-сироты стали заложниками.

Да, г-н президент, теперь говорят, будто «закон Димы Яковлева» (многими называемый людоедским) — это якобы защита детей.

Но мы же помним, что он был инициирован как ответные санкции.
Там, в США, приняли «список Магнитского» — наказали наших коррупционеров.
Тут, в России, предприняли антимагнитские действия — наказали сирот.
Хотели немедленно и любой ценой досадить врагу.

Потом наказали Евросоюз, перестав покупать продовольствие…

А несколько дней назад главный пропагандист импортозамещения, бывший как бы президент России, а теперь премьер-министр Медведев выложил в интернет селфи — он сфотографировал себя с роскошным японским фотоаппаратом Nikon.

Остроумно, не правда ли?
Прежде он, как мы помним, рекламировал немецкие автомобили BMW и чьи-то (но только не отечественные) ракетки и воланчики. Извините, но то, что вы назначили своего секретаря президентом России (а потом сделали обратную рокировку), люди расценили как вашу заботу о себе, а не о стране.

…Есть очень яркий пример государственного бессердечия.
Ни денег не требовалось, ни политических компромиссов, ни уступок оппозиционерам — ничего, кроме доброй воли.

Речь о 40 миллионах граждан России, которые дожили до пенсии.

В пенсионном удостоверении написано «пенсия по старости».
Это значит, что каждому мужику в 60 лет выдают удостоверение старика.
Каждой женщине в 55 выдают удостоверение старухи.
Зачем унижаете?
Зачем это издевательство, которому каждый год подвергается полмиллиона людей?
Ведь в Конституции написано: Статья 39: Каждому гарантируется социальное обеспечение по возрасту.

В Конституции — по возрасту, а в удостоверении — по старости.
Г-н гарант, мы вам (и вашему тандему) много раз об этом писали.
Вы за это время потратили хренову тучу миллиардов на перекрашивание милиции в полицию и на передвижение часовых поясов, и на ёрзанье с зимним временем…
А избавить людей от бессмысленной и беспощадной моральной травмы — нет.
Хотя вам достаточно было щёлкнуть пальцами.

✭✭✭

Готовя этот материал, задавал всем подряд один вопрос: что хорошего сделал президент за 15 лет?

Немного подумав, говорят: Олимпиада!

— А ещё?

После паузы робко предлагают мост на остров Русский (столь же полезный, как сталинский Беломорканал).

— А ещё?

Наступает продолжительное молчание.

И надо сказать, многие говорят: «Крым наш, но возвращать его надо было иначе».
Видимо, они правы.
10 золотых батонов, или тысяча золотых батонов, или 10 тысяч золотых батонов киевской элите, бесплатный газ всем хохлам — и украинская власть времён Януковича разрешила бы референдум в Крыму.
И он отделился бы без мирового скандала.
(Уж если это оказалось возможным в Африке (в Судане), то почему бы не удалось в Европе.)
А потом Крым присоединился бы к нам без мирового скандала.

Даже миллион золотых батонов обошёлся бы нам дешевле.
Ибо рядом был бы спокойный сосед, а не яростный, униженный и оскорбленный.
И не было бы санкций.
И лидеры ведущих стран приехали бы к нам на Парад Победы.

…За 15 лет, г-н президент, Россия насмерть поссорилась с Украиной, воевала с Грузией, сильно испортила отношения с Прибалтикой, а теперь — с Европой и США.
Мы потеряли друзей и союзников, восстановили против себя соседей…

А с кем улучшились отношения?
С Науру за 30 сребреников; или сколько там долларов пришлось на тело аборигена (язык не поворачивается писать «долларов на душу»).

К нам вернулась «холодная война».

И не вялая брежневская, а почти такая же по накалу, как Карибский кризис; звучат ядерные угрозы…

✭✭✭

Русский мир! — великая идея.

За ваши 15 лет он стал больше или меньше?
Русский мир — это этнические русские?
или граждане России?
или русскоязычные (где бы они ни жили)?
Это люди или квадратные километры?

Квадратных километров стало больше.
Но люди Крыма и прежде были в Русском мире — по языку, по душе.
И Украина была в Русском мире, что бы там ни говорили.
А теперь она в антирусском мире.

Принято считать, будто Русский мир — это все жители Земли, которые говорят и думают по-русски.
Русский язык был главным, государственным на всей территории СССР и необходимым во всех странах-сателлитах — во всей Восточной Европе.

Русский язык был самым мощным инструментом политического и культурного влияния.
Самой могучей скрепой.
Президенты России не умели этого ценить и не смогли сохранить.
Они предпочли делать скрепки из нефтяных и газовых труб.

Из Средней Азии, из Закавказья и др. и пр. — отовсюду уходит прекрасный русский язык и приходит плохонький английский.
На русском там читали и Толстого, и Сервантеса, и Шекспира.
А теперь на английском там читают инструкции по пользованию кофеваркой и айфоном.

На самом деле Русский мир гораздо больше, чем Россия вместе со всеми русскими диаспорами.
Он гораздо многочисленнее, чем все, кто хорошо ли, плохо ли владеет русским языком.

Весь культурный мир, который уже полтора века восхищается великой русской литературой и великой русской музыкой, читает, перечитывает и изучает Толстого, Чехова, Достоевского (пусть на своих родных — английском, испанском, японском…), слушает и знает наизусть Чайковского, Рахманинова, Шостаковича, Прокофьева, Стравинского, — вот Русский мир.

Он даже больше, чем христианский, потому что великую русскую литературу знают, понимают и любят люди независимо от цвета кожи, веры и географии.

Русский мир — три или четыре миллиарда людей, а вовсе не двести миллионов (или сколько там натягивают наши убогие соборяне).

Но этому миру, понятное дело, хочется любви, а не танков и атомной бомбы.
Политика сегодняшней России отпугивает людей, сокращает Русский мир.

У нас был великий шанс, но он почти безнадёжно упущен.

Ставка была сделана не на язык, не на науку и культуру.

Ставку сделали на то, что казалось простым, понятным и надёжным: деньги, шантаж, угрозы, подкуп.

Ставили на низость, ибо знали, как ею управлять.

Ставить на дух, на добро и мораль (как Иисус Христос) не могли, ибо не понимали и не верили.

Увы, средства, годные для политиков (которые за деньги и власть готовы действовать в чужих интересах), у нормальных людей во всём мире вызывают отвращение.

✭✭✭

…Г-н президент, невероятный золотой дождь лился на Россию за годы вашего правления, но стекал он в карманы немногих.

Отъезд учёных, падение медицины, образования, науки.
Насильно внедрённый ЕГЭ, который убивает учёбу, сводя её к зубрёжке типовых заданий; не показывает реальный уровень знаний; убивает мышление и воображение…

Всё чаще людям кажется, что сделана сознательная ставка на глупость.

И, увы, это тоже не новость в мировой истории.
Есть книги, где мы описаны с невероятной точностью.
«Борис Годунов» Пушкина, «Дракон» Шварца, «Обитаемый остров» братьев Стругацких, Плутарх, Оруэлл, Светоний, Салтыков-Щедрин…
Это книги о власти и народной любви к ней.

Кажется, будто эта любовь выражена в формуле «всякая власть от Бога».
Это правда.
Но хотелось бы понять: в награду или в наказание?
Ведь награда от Бога если и ждёт, то «там».
А здесь от Него чаще бывает кара.
Божья кара.
Одного властителя так и звали — Бич Божий; он завоевал и объединил множество земель, после его смерти всё распалось на куски; но попробовал бы кто-нибудь при жизни сказать ему, что он всего лишь эпизод мировой истории.

…У Сталина рейтинг был 100%, всенародное обожание.

Через восемь лет после того, как он ушёл из политики (вперёд ногами), его выкинули из Мавзолея.

И ни один из 200 миллионов тогдашних жителей СССР не кинулся на защиту мумии.

✭✭✭

Всякий раз, как православная власть России (которую мы привыкли видеть молящейся в храме Христа Спасителя со свечками в руках) — всякий раз, когда она снова и снова душила прессу, уничтожала дискуссии в прямом эфире, закрывала газеты за малейшую оплошность, — всякий раз мы вспоминали великую молитву: слова Христа

Блаженны нищие духом, ибо их есть Царствие Небесное.
Блаженны плачущие, ибо они утешатся.
Блаженны кроткие, ибо они наследуют землю.
Блаженны алчущие и жаждущие правды, ибо они насытятся.
Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут.
Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Блаженны миротворцы, ибо они сынами Божьими нарекутся.
Блаженны изгнанные правды ради, ибо их есть Царствие Небесное.
Блаженны вы, когда поносят вас, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы лжуще Мене ради (когда гонят вас и клевещут на вас из-за меня).
Радуйтеся и веселитеся, яко мзда ваша многа на небесех.

Это прямая речь Бога.
За две тысячи лет миллиарды людей повторили это много миллиардов раз.
Эти слова полны силы и смысла.
И смотрите: в этом перечислении только правда повторяется дважды.
Плачущие, кроткие, милостивые, чистые сердцем, миротворцы — все единожды, а правда — дважды.

Разве это может быть случайностью?

Разве те, кто преследуют правду, лгут, поносят, ижденут (изгоняют), клевещут на неё — достойны уважения?

Но, увы, гонители правды радуются здесь, а изгнанные правды ради (или убитые ради неё) ждут «воздаяния на небесех» под смех политтехнологов и прочих циников.

До недавнего времени оппозиционеры, надеявшиеся на помощь Запада в противостоянии режиму, часто служили объектом иронии, а то и осуждения со стороны соратников по оппозиции.
В самом деле, позиция "заграница нам поможет" выглядела не слишком убедительной: никто не любит решать чужие проблемы, так с чего бы Западу бороться с путинизмом, воспринимавшимся как сугубо внутренняя проблема России?
Однако за последний год ситуация изменилась принципиально.
После того, как путинская Россия аннексировала Крым и развязала "гибридную" войну на Донбассе, спровоцировав тем самым полномасштабный кризис сложившейся системы международных отношений, Запад, доселе долго не желавший замечать очевидное, начал осознавать: Путин и выстроенный им в России фашистский режим — это не только российская проблема, это проблема всего цивилизованного мира.

Строго говоря, западные лидеры сами несут значительную долю ответственности за то, что вышеупомянутый кризис системы международных отношений стал возможен.
Многие критики Путина, как на Западе, так и в России, любят подчеркнуть, что Путин "живёт в XIX веке", что современный мир основан на праве, а не на силе, поэтому ставка Путина на силу изначально обречена.

    В своём прекраснодушии эти господа забывают элементарную вещь: всякий правовой порядок устойчив лишь тогда, когда он подкреплён готовностью применить силу в отношении правонарушителя.

Если право не подкреплено силой, оно рискует превратиться в набор деклараций, не обязательных к исполнению.
В 2008 году Путин развязал агрессию против Грузии и признал "независимость" сепаратистских режимов в Сухуми и Цхинвали. Запад сделал вид, что ничего не произошло.
В марте 2014 года путинский режим аннексировал Крым.
Запад (включая США и Великобританию, являющихся, в силу положений Будапештского меморандума 1994 года, гарантами территориальной целостности Украины) ограничился осуждающими декларациями и введением сравнительно мягких санкций. Стоит ли после этого удивляться, что Путин, с каждым шагом всё более и более убеждавшийся в собственной безнаказанности, и на этот раз не остановился, а начал военные действия на Донбассе?

Впрочем, после того, как над Донбассом российскими войсками был сбит пассажирский самолёт малайзийской авиакомпании (имеющаяся в нашем распоряжении на сегодняшний день информация не позволяет предположить, что это преступление было совершено кем-то другим), даже такие любители смотреть на мир по-страусиному, как современные западные лидеры, более не могли игнорировать реальность.
Предпринимаемые ими для противодействия путинской агрессии меры всё ещё недостаточны, но избранное "направление движения" уже внушает оптимизм.
Если Путин продолжит попытки экспансии (а всё его предшествующее поведение не даёт оснований ожидать обратного), Запад рано или поздно вынужден будет перейти к более решительным шагам.
Наиболее действенными мерами из числа не предусматривающих прямого военного столкновения с Россией могут быть отключение российской банковской системы от международной платёжной системы SWIFT и поставки летального вооружения Украине.

    Первая из этих мер способна поставить российскую экономику на грань полного коллапса, вторая — коренным образом переломить ход военных действий в пользу Украины.

Мне могут возразить, что нынешнее поколение западных лидеров не способно на столь решительные действия.
С этим можно согласиться, но история показывает, что Западная цивилизация обладает крепкой "иммунной системой", и всякий раз, когда Запад сталкивался с угрозой экзистенциального характера, западные нации приводили к власти лидеров, способных ответить на вызов.
На смену Чемберлену пришёл Черчилль, на смену Картеру — Рейган.
Сегодня в США, остающихся, несмотря ни на что, лидером свободного мира, крепнет понимание того, что внешняя политика президента Обамы обанкротилась.

    Это внушает надежду на то, что следующим президентом этой сверхдержавы будет избран более адекватный политик, чем нынешний обитатель Белого дома или бывший госсекретарь его администрации Хиллари Клинтон.

Более того, уже сейчас Конгресс США требует от Обамы более решительных действий, причём, такую позицию поддерживают не только оппозиционеры-республиканцы, но и часть конгрессменов от Демократической партии, представителем которой является сам президент.
Чем дольше продолжается циничное попрание Путиным и его лугандонскими марионетками норм международного права и подписанных в Минске "мирных соглашений", тем труднее Обаме будет игнорировать эти требования.
Соответственно, есть вероятность, что

    Путин получит адекватный ответ на свои агрессивные действия ещё до того, как будет избран новый президент США.

Сейчас одурманенное пропагандой российское население всерьёз уверовало в непобедимость российской армии и способность российской экономики процветать в изоляции от окружающего мира.
Экономический коллапс, который неизбежно наступит под давлением действительно жёстких — а не нынешних "разминочных" — санкций, на фоне потерь, которые будет нести российская армия в боях с получившей современное западное вооружение армией украинской, быстро избавит россиян от всех иллюзий.
Вместе с избавлением от иллюзий придёт и разочарование в лидере, с которым эти иллюзии связывались.
С этого момента дни режима будут сочтены, хотя сам процесс его обрушения может оказаться весьма болезненным.

И вот здесь критически важно, чтобы Запад, одержав победу во "Второй холодной войне" (будучи умеренным оптимистом, автор надеется, что до "горячей" войны дело не дойдёт), не повторил ошибки, один раз им уже совершённой.
Когда Советский Союз развалился под грузом неэффективности "социалистической системы хозяйствования", Запад, по сути, предоставил Россию самой себе, практически не вмешиваясь, вопреки распространённым в "патриотических" кругах представлениям, в её внутреннюю политику.
Предоставленная самой себе Россия пошла по пути неосоветского реваншизма.
Сегодня Запад пожинает плоды собственной беспечности.
Остаётся надеяться, что он извлечёт уроки из ошибок четвертьвековой давности.

Постпутинское правительство, которое, скорее всего, будет состоять из представителей нынешней правящей верхушки, решивших избавиться от утратившего популярность национального лидера, как от ненужного балласта, в условиях неизбежного экономического краха будут вынуждены обратиться к Западу за экономической помощью.

    Если Запад не утратил способности учиться на своих ошибках, ценой за такую помощь должна стать полномасштабная десоветизация России, подобная денацификации, через которую прошла в своё время послевоенная Германия.

О необходимости такой десоветизации для успешности демократического транзита России, равно как и об отсутствии стимулов для её проведения у политических сил, имеющих шансы сменить Путина у штурвала, я писал в своём предыдущем тексте.
В отсутствие внутренних условий для проведения десоветизации, её инициатором должен стать Запад, поскольку это и в его интересах.
Только таким образом он сможет получить в лице России вменяемого и ответственного партнёра, а не международного хулигана, трясущего ядерными боеголовками.

Подобно тому, как американский генерал, герой Второй мировой войны, Дуглас Макартур, будучи командующим оккупационными войсками союзников в Японии, взял под личный контроль процесс разработки новой Конституции Японии, закрепляющей базовые демократические ценности и отказ от войны как от способа разрешения международных противоречий,

    лидеры государств Запада должны будут фактически продиктовать будущему российскому руководству программу демократических преобразований.

В этих условиях критически возрастает роль прозападного крыла российской оппозиции.
Сколь бы значим ни был вклад союзников в дело денацификации Германии, она никогда не смогла бы состояться как демократическое правовое государство, если бы не выдающийся германский патриот Конрад Аденауэр, возглавивший правительство ФРГ в это нелёгкое для его страны время, и его соратники, разделившие с ним нелёгкий труд государственного строительства.
Российская оппозиция уже сейчас должна готовить себя к решению аналогичной задачи, к тому, чтобы стать партнёром Запада в деле десоветизации постпутинской России и повести свою страну к успеху, свободе и процветанию.

Более подробно о задачах российской оппозиции, а также о моральных аспектах сотрудничества с внешними силами — в следующей статье.

Монтаж КП

Экономический фундамент КП возник на сугубо рыночных реформах Горбачева и Ельцина.
Именно по мере развития свободного рынка валовой внутренний продукт (ВВП) при Путине вырос в 10 раз!

И именно рыночные механизмы, сложившиеся еще до Путина, давали импульсы развития всей стране.
А при Путине — только ТЭКу и ВПК.
Они-то и "слизывают все сливки" от свободного капитализма на Западе и явно нерыночного доступа к госбюджету.

Устои КП — это "капитализм для своих" с "выборами из своих".
Точка!
И что, так России жить еще 15 лет?
Очень сомнительное утверждение, но об этом во второй части.

В руках "своих чекистов" все экономические, судебные и законодательные рычаги в РФ работают на КП.
Поэтому суды не наказывают рейдеров и "банкротов" "из своих", а также других "дружбанов", кто "окучивает" валютных заемщиков "игрой с рублем".
Нарастающее бегство капиталов из России укрепляет КП как единственный инвестиционный "свет в окошке" еще с 2003-2004 гг. Да, всё это весьма "мудро" для усиления КП.

Но мерзко и подло по отношению к населению собственной страны, особенно той, "куда Макар телят не гонял".

Там нет ни СМИ, ни Интернета.
Люди живут в информационных "скитах".
Но зато в кроссовках из КНР и турецких "Adidas"!
На опросах населения они славят Путина, приговаривая: "Тому, кто носит Адидас, любая девка с ходу даст!"
КП им "все дает", а они — свою "поддержку масс" в размере 86%.
Правда, весьма сомнительно, что нынче городские (108 286 570 чел. на 1 января 2015 г.) носят "Адидас", также как в сельских районах (37 983 463 чел.).

Откуда тогда 86%?

"Законы" последних 15 лет укрепляют КП и ослабляют политическую оппозицию.
В соответствии с ними, а точнее с "понятиями", которые внешний мир давно "не сечет" ("бедный" "благородный" Сергей Лавров!), "есть власть — есть собственность".
Но не иначе!
Вот почему в стране, помимо "дружбанов" Путина и их клиентелы, никто не имеет свободных денег, СМИ и прибыльных "связей с заграницей".
И чем дальше по этому пути, тем выше КП с "железным занавесом" после речи в Мюнхене в 2008.

А с 2014-2015 гг. тот "железный занавес" уже навис над Украиной и ЕС как "ракетно-ядерная" Линия Мажино президента Путина.

О том, как ее обойти или демонтировать вместе с КП, рассмотрим позже.

Лапы кремлевского "Тараканища"

Теперь об отдельных опорах КП.

Или о шести "лапах" кремлевского "Тараканища".

Перечислим по значимости:

  -  Это СМИ с их заказной из Кремля "борьбой против фашизма, терроризма и сепаратизма".

  -  "Друзья" в ЕС и США, от которых дурно пахнет ксенофобией, антисемитизмом и, как правило, криминалом.

  -   Растущая бедность населения. Скоро Кремль его "купит за 3 рубля" вместе с "дополненным" населением экс-Украины, если получится.

  -  Ликвидация институтов свободомыслия, науки, техники и образования (разгоны маршей мира, РАН, введение отупляющего ЕГЭ для выпускников школ, введение РПЦ "во все дыры" общественной и государственной жизни). Мракобесие власти и безграмотность населения "служат" повышению рейтинга КП.

  -  Подрыв внешнеэкономической активности, интуризма и иных связей населения РФ с внешним миром.

  -  Рост апатии людей и безнаказанность вороватого начальства (никем не избираемого, а назначаемого путинистами!).

Вот такие "лапы" у российского "Тараканища".

Кто и как их оторвет или какой "Воробей" склюнет — это все во второй части.

25 декабря 1939 года - в Европе уже полыхает Вторая мировая, гибнут люди и разрушается цивилизация - Иосиф Сталин шлет приветственные телеграммы своим партнерам Адольфу Гитлеру и Иоахиму фон Риббентропу.

Телеграмма фюреру, с которым кремлевскому вождю познакомиться так и не удалось, более сухая и официальная.

Риббентроп, посещавший Москву, деливший Европу вместе со Сталиным и Молотовым и явно расположивший к себе "хозяина", удостаивается более эмоционального тона.
Сталин пишет ему о дружбе между СССР и Германией - дружбе, скрепленной кровью.
До нападения Рейха на Советский Союз, бомбежек, миллионов смертей, кровавых битв и блокадного Ленинграда остается менее двух лет.

Спустя 76 лет европейские фашисты собираются в городе, ставшем символом блокадного самопожертвования.
Их приглашают на официальном уровне: среди организаторов издевательского мероприятия партия "Родина", возглавляемая думским сидельцем Алексеем Журавлевым и курируемая новообретенным кремлевским Устиновым, Димой Рогозиным.
Чтобы не быть обвиненным в компрометировании гостей мероприятия, не буду изобретать велосипед и просто процитирую РИА Новости:

"Групповой портрет: кембриджский выпускник - расист Ник Гриффин, до недавних пор лидер Британской национальной партии, германский неонацист и евродепутат Удо Фойгт, греческий генерал Элефтериос Эпитидиос, евродепутат от неонацистской партии "Золотая заря", глава итальянской неонацистской партии "Форца Нуова" ("Новая сила") Роберто Фиоре...
Столько сладких слов про Россию от иностранцев мы не слышали давно.
Один за другим спикеры выражали свою симпатию и даже любовь к нашей "белой" стране.
Уго Фойгт, до недавних пор глава Национал-Демократической партии Германии (НДПГ), хвалил Россию еще и за ее "бесконечное терпение" в украинском кризисе.
Надо сказать, что Фойгт более известен тем, что, по его словам, "преклоняется перед мужественными солдатами вермахта" и считает Гитлера "безусловно выдающимся государственным деятелем".
Нынешняя респектабельная должность евродепутата Фойгта также не должна сбивать с толку: его предвыборным слоганом была двусмысленная фраза "Дать газа!", которую в оригинале можно понять в контексте газовых камер концлагерей".

Автор комментария на официозном портале недоумевает: зачем России такие друзья?
Можно было бы, конечно, съязвить, что России в ее нынешнем положении не приходится выбирать друзей - кремлевский изгой довольствуется тем, что дают.
Но это отнюдь не вся правда.

У Сталина за рубежом было немало друзей.

Весь Коммунистический интернационал был к его услугам, все левые интеллектуалы Европы и Соединенных Штатов были готовы петь ему осанну - и потому что верили в "светлое будущее", и потому что боялись фюрера.
А Сталин выбрал Гитлера и "дружбу, скрепленную кровью" - не потому что опасался нападения Рейха и хотел оттянуть время для подготовки к войне, как о том рассказывают поклонники вождя, а потому что увидел родственную душу.
Риббентроп, побывав в Кремле, говорил, что почувствовал себя там как среди старых партийных товарищей.
Вот и Сталин так же: он увидел, что национал-социализм - естественное и логичное продолжение социализма советского, и не было ничего, что могло бы отпугнуть его от безумной идеологии Рейха.
Ну в самом деле, не Холокост же, который Иосиф Виссарионович подумывал завершить как раз накануне своей безвременной смерти, не лагеря, придуманные большевиками и усовершенствованные нацистами, не парады похожих как две капли воды физкультурников?
СССР и был Рейхом, а Рейх - Советским Союзом.
Сталин стал союзником Гитлера по убеждению, а врагом - поневоле, из-за мегаломании берлинского безумца.
И, победив врага вместе с цивилизованным миром, Сталин стал отстраивать на руинах своей страны и завоеванного пространства новый Рейх.

А Путин и компания просто продолжают это строительство - только в меньших масштабах.

Вообще-то на Лубянке ничего кроме Рейха строить не умеют - потому что НКВД и гестапо, как правило, занимали на оккупированных территориях одни и те же здания и тщательно копировали методы друг друга.
Конечно, Путин и его окружение больше думают о деньгах и меньше об идеологии - так и Сталин меньше думал об идеологии и больше о власти.
Возможно, для Гитлера идеология была сутью, а для Сталина или Путина - ширмой.
Но кровавые пятна с этой ширмы уже не сотрешь.

Просто потому, что никакой другой идеологии кроме ненависти к окружающему миру ни сталинский Советский Союз, ни путинская Россия предложить своим жителям не могут.

Неонацисты приезжают в Россию не по недоразумению, а потому что они здесь дома.
Потому что после самоубийства фюрера и казни дуче Россия - это теперь единственная страна, в которой поклонники фашизма во всех его ипостасях могут чувствовать себя комфортно.
Могут ощущать скрытые - и явные - симпатии властей предержащих.
Могут не бояться разгневанных толп демонстрантов перед зданием, в котором они устраивают свой волчий шабаш.

Здесь, в блокадном Ленинграде, эти мрази счастливы.

Конечно - и тут я соглашусь с комментатором РИА Новости, - сам "факт проведения подобного сборища в городе, где от фашизма погибли до полутора миллионов человек, в преддверии священной годовщины Великой Победы - это глубочайшее оскорбление всему российскому народу".

Но что же делать, если само правление Владимира Путина, само функционирование нынешнего российского режима, сами развязанные им войны против соседей, само надругательство над Крымом и Донбассом, являются таким же глубочайшим оскорблением, смачным и самоуверенным плевком в братские могилы?