Да, на Фейсбуке косяки патриотов требуют таких, как я, отправлять в психтюрьмы. А в лучшем случае расстреливать.

Да нет, просто в умном государстве должен быть орган, отслеживающий ценные изобретения.

Жак Фреско и Z-проект. 1

Есть ли разумная жизнь на Земле? На этот, казалось бы, бессмысленный вопрос я, как и Жак Фреско, категорически отвечаю: НЕТ! Причем ВО ВСЕХ сферах личной и общественной жизни. Разумные решения (разумеется, с моей точки зрения) в каждой из этих сфер я привожу в своей концептуальной книге Z-мир (частично запрещенной цензурой). Интересно, что за тридцать с лишним лет эти решения в полном объеме заинтересовали от силы двух-трех человек...

Понятно, в краткой заметке я не могу и не стану разбирать разумные решения ни в каждой, ни даже в нескольких сферах, а остановлюсь лишь на святая святых Разума – Аппарате Мышления (АМ) и личности. Занимаясь изучением АМ с 1965 года и уже довольно активно с уникального курса лекций Побиска Георгиевича Кузнецова о модели знания и управления, я не искал коллег в данной области специально, а случайно никакие работы по АМ и его организации мне не встречались. А сейчас, заглянув в Гугль, я просто обалдел: в первой сотне статей об АМ нет НИ одной, дающей описание этой САМОЙ главной вещи в жизни человеческой цивилизации!

А ведь от качества АМ зависит и качество самого мышления, и качество управления всеми действиями и поступками человека, следовательно, и сама жизнь! АМ – это самый главный инструмент в распоряжении человека – важнее знаний, жилища и автомобиля! И вот ЭТО, оказывается, никого не интересует! И я невольно прихожу к убеждению, что разумной жизни на Земле, действительно, всё еще нет!

Похоже, что люди даже не знают, что такое АМ. Психологи этим термином называют мозг или специфическую его функцию, в то время как АМ – это сугубо информационное явление. Впрочем, до появления кибернетики и ее раздела – информатики, во включении в рассмотрение понятия АМ не было объективной необходимости – ведь как-то же человечество прожило миллион лет без знания АМ. Но с появлением информатики и особенно РАЗНЫХ компьютеров люди волей-неволей стали сравнивать их характеристики, которые оказались очень и очень разными. При этом оказалось, что способность компьютера определяется не внешней одежкой, а его программой! Вот эта-то программа и является аналогом АМ человека.

И вот что странно: компьютерные программы как общеизвестные вещи существуют уже лет восемьдесят, а информационный АМ человека так пока и остается никому не нужным белым пятном! Лекции П.Кузнецова о структуре информации я прослушал году в 1974-м, но уже через два года развитие идеи АМ дало фантастические результаты: производительность моего труда в десятке различных работ возросла в среднем на порядок! Но даже этот факт не привлек внимание окружавших меня людей к АМ.

А тем временем мое исследование АМ продолжалось. Революционный скачок произошел в 1986 году в связи с изобретением мною полной концепции турбины, увеличившей разнообразие известных трубин более, чем в тысячу раз. Однако оказалось, что я изобрел нечто куда более существенное, нежели турбины: я изобрел новый способ создания принципиально новой информации! Если до этого новая вещь всегда являлась улучшением какой-то известной вещи, то мои канальные турбины являлись не улучшением лопаточных турбин, а совершенно новой вещью, не сводимой к известным. По крайней мере, я изобретал их именно так (хотя при описании изобретения я, конечно, был вынужден свести мои турбины к лопаточным, в результате чего получился странный гибрид ужа и ежа).

При этом я наметил и логику (алгоритм) ТАКОГО изобретательства. А когда я стал ее детализировать, то и вышел на конструкцию АМ. И теперь мой АМ уподобился автомобилю, в котором я могу улучшить как любой узел, так и концепцию самого автомобиля. Тем самым я обрел абсолютное могущество над своим АМ (заодно и над своим Я), а рекошетом и над результатами своего труда.

Замечу, что большинство людей (русскоязычных, ибо про иных не знаю) потребляют авторскую информацию прежде всего под углом своего больного тщеславия, усматривая в стремлении автора лишь единственную цель: любой ценой выделиться и заслужить аплодисменты. Они знают НАПЕРЕД, что если автор говорит непривычные для их сознания вещи, то автор – заведомо псих, страдает манией величия ну и так далее в том же духе. Они без малейшего сомнения верят лишь одному источнику информации – хозяйскому, – тому, что вставил в их сознание «единственно правильный» АМ. Вот и всё – приехали: дальнейший диалог является заведомо бессмысленным. Я таким людям сочувствую, но помочь ничем не могу. А свои тексты я адресую лишь тем, в чьем сознании содержится зерно сомнения: а вдруг в словах говорящего есть что-то дельное?..

Итак, с 1974 года, с момента лекций П.Кузнецова я, даже будучи человеком без первоначального капитала, снимаю неплохие дивиденды со своего АМ. В личном плане я живу в абсолютном раю, который закончится естественным образом в связи с моей кончиной. Но я отношусь к тем действительно психам, которые озабочены существованием человечества в вечности. С точки зрения логики, задача действительно ненормальная: какое мне будет дело до людей после моей смерти?! Да хоть атомная война – она меня уже не достанет! И многие делают из этого логический вывод: получай удовольствия при жизни, невзирая ни на какие нравственные ограничения! Да, быть микробом это очень просто, но я родился психом: мне это не интересно!..

Жак Фреско в своем выступлении в «Фильм Для Умных Людей – Советую всем» показал в красках отсутствие разумной жизни на Земле. В этой части у меня претензий к нему нет. Но когда он приводит рецепты для лечения болезни, то мое научное знание со многим согласиться не может.

Бедный Жак Фреско, как и Билл Гейтс! Они НЕ понимают, что богатство и известность сделали их почти пустотой, заизолировав от цивилизации! Богатство и известность окутывают человека непроницаемой броней ПОСРЕДСТВЕННОСТИ. Да, море аплодисментов истекающих от умиления уважаемых обывателей. Но они оказались в творческом вакууме: посредственность (пусть и уважаемая) не только не дает толчка мысли, но и просто мешает ЖИВОМУ мышлению. Они слышат лишь дифирамбы в свой адрес и напрочь ограждены от конструктивной критики. И потому им неизвестно, что ОРГАНИЗАЦИЯ их деятельности просто бездарна! Они не знают, что наличие финансового успеха еще не является достаточным свидетельством талантливости управления: этот успех может определяться какими-то иными факторами. И обыватель тоже не может понять, что деньги не являются критерием истины! За последние четверть века куча россиян стала мультимиллиардерами благодаря прозаическому воровству и жульничеству ну еще и месту, занимаемому в социальной иерархии. Так что разумность тут ни при чем...

Разумная жизнь начинается с допущения, что в словах первого встретившегося вам на пути собеседника есть крупица истины. И попробуйте ее увидеть...

...7 июня 2015 люди Жака Фреско опубликовали такой анонс к своему Проекту:
«Организация «Проект Венера» предлагает реальный план действий для социальных преобразований, направленных на достижение мирной и устойчиво развивающейся глобальной цивилизации».

А ровно через месяц и я опубликвал последнюю главу второго издания своего Z-проекта. Вообще-то мне трудно что-либо датировать в своем проекте, но его зародышем явился, по-видимому, афоризм Сократа: «Все люди живут, чтобы есть, я же ем, чтобы жить!», прочитанный мною лет в пятнадцать. И последующие шестьдесят лет моя концепция непрерывно развивалась. Да у нее и в принципе нет предела развития по самой своей сути: она декларирует лишь направление своего бесконечного развития – к никогда не достижимому Совершенству.

Тем не менее, один результат я не могу не отметить. Изобретение в 1986 году полной концепции турбины позволило мне создать логическую блок-схему вообще любого изобретательства или творческого мышления. Но, как и сотни сверхдешевых способов получения энергии любого вида, алгоритм изобретательства не заинтересовал никого...

А чуть позже, в 1992 году я узнал о существовании Теории Решения Изобретательсикх Задач (ТРИЗ), созданной гениальным мыслителем и изобретателем Генрихом Сауловичем Альтшуллером аж в 1956 году. Правда, моя система существенно отличалась от ТРИЗ: последняя была доведена до совершенства при решении по заказу изобретательских задач малой и средней трудности, в то время как моя методика давала решения трудных и важных задач, правда, обычно на случайные темы.

Но с завершением публикации Z-мира (в июле 2015-го) я вдруг увидел, что концепция Z-мира по своей значимости превосходит любое из открытий и изобретений, ибо она является полной кибернетической моделью... развитой ЛИЧНОСТИ. Конечно, каждый из ее элементов по отдельности тысячекратно исследовался тысячами мыслителей, но как ПОЛНАЯ СИСТЕМА она, похоже, впервые сформировалась в Z-мире.

Так вот, БЕЗ полной модели развитой личности любое моделирование будущих человека и  общества есть опасная утопия, ибо уводит человека далеко в сторону от реальности. И потому я задаю вполне закономерный вопрос создателю «Проекта Венера»: для КАКИХ людей он спроектирован? В своей лекции «Для Умных Людей» Жак Фреско показал лишь ничтожную часть того, как будет выглядеть совершенный мир Будущего. И если его критику существующего мира в одних случаях трудно не разделить, то во многих других она глубоко ошибочна. И что существенно: спор с уважаемым и вне всякого сомнения умным и высоконравственным автором «Проекта Венера» лишен практического смысла по простой логической причине: в модели Жака Фреско я не вижу места для личности. А без личности даже ресурсосберегающая модель экономики лишена всякого смысла – человека-то в ней НЕТ!..

На мое предложение хотя бы краткого диалога автор «Проекта Венера» не ответил...

Z-мир. 21. Новые системы (1/2)

Исторически сложившийся и сегодня все еще превалирующий стиль мышления – исторический, эволюционный, компоновочный. Не имея ни малейшего понятия о конституции будущей системы, "конструктор-историк" может создать новую систему (т.е. какую-угодно «вещь для нас»), отталкиваясь лишь от уже известных элементов, от взгляда из прошлого; он не способен взглянуть на стоящую перед ним задачу взглядом из будущего.

Интересен для анализа случай изобретения мною турбины ВООБЩЕ. Приступая к изобретению, я понимал, что турбина – это такая хреновина, которая преобразует кинетическую и потенциальную энергию газа или жидкости в какую-то иную. Конечно, я знал разнообразные конструкции турбин, но мне это только мешало, поскольку мне хотелось изобрести турбину вообще, которая годилась бы для преобразования любой механической энергии среды. В такой постановке задачи я отвлекался от конкретных турбин и представлял себе неизвестное мне НЕЧТО, которое должно обладать заданной функцией, а моя задача состояла в том, чтобы создать механическое устройство, которое эту функцию реализовало бы. То есть я поставил свое сознание в нулевую ситуацию, когда я ничего не знаю о существовании и устройстве известных турбин.

И вот исходя из самой простейшей микромодели – крошечной плоскости, на которую направлен поток или давление жидкости, я через два-три месяца вычислил конструкцию турбины вообще. Но тут обнаружился совершенно невероятный факт: моя турбина оказалась ВНЕ известной реальности, ее невозможно было описать на стандартном изобретательском языке, которые требовал: сначала описать известную вещь (турбину), а потом сообщить, ЧТО я привнес в нее нового. Десять месяцев понадобилось мне, чтобы решить эту иезуитскую задачу, ибо я не мог ни описать все известные миру турбины, ни понять, что я привнес в них новое! Ситуация запахла тривиальным сумасшествием: как так, я не могу описать словами то, что я вижу глазами! Эту проблему, потруднее, чем изобретение вечного двигателя, мне удалось решить лишь за несколько часов до истечения официально отведенного для этого годового срока. Уф...

Обратите внимание на крайнюю противоположность моего решения тому, что известно всему миру: все известные турбины – это лопатки, установленные на валу, а мои турбины – это каналы, проложенные внутри тела вращения. Казалось бы, одно и то же? А вот нет: разнообразие лопаточных турбин исчисляется десятками, а моих, канальных, – десятками тысяч! Вот вам количественная разница между мощностями исторического и системно-логического стилей мышления. И примеров тому будет множество.

Я останавливаюсь подробно на своем изобретении, чтобы показать суть, механизм принципиально ИНОГО мышления. Чтобы предсказать будущее изменяющейся системы, "конструктору-историку" необходимо знать ее предысторию. Образ будущего состояния системы (а также функция ее изменения, "развития") возникает у него как ПРОГНОЗ эволюции системы или исходных данных. И если имеет место изучение сложной системы (биологического объекта, сознания, общества, природы и даже небольшой ее части), то, естественнно, сознанию даже самого гениального мыслителя не под силу проанализировать все бесконечное множество разнохарактерных ее элементов и взаимоотношений между ними. Поэтому, при изучении сложных явлений, "конструктор-историк" вынужден ограничиваться рассмотрением неполной предыстории системы. Однако без знания главной ЛОГИКИ системы отбор исходных элементов не может быть иным, нежели случайным (ибо логика отбора еще только будет выявлена – после исследования уже построенной системы).

При построении новой системы конструктор-системник, в противоположность "конструктору-историку", исходит из НАДсистемы (даже в том случае, если он о ней знает очень мало), в которой создаваемая новая система является частным случаем и на которую распространяются законы надсистемы. Последнее обстоятельство уже дает какие-то контуры будущего решения, какую-то директиву для процесса построения системы. Конституция системы (в этой главе термин конституция используется только в значении «система качеств – т.е. важных свойств и отношений – вещи») позволяет мыслителю легко замечать нужные для строительства элементы, находящиеся вне системы, и включать их в создаваемую систему. А если таких элементов не видно, то конституция подсказывает способ строительства нужных элементов.

Часто можно услышать, что для понимания системы нужно выйти за ее пределы (рассмотреть ее извне) и что нельзя понять систему (ее качество, ее конституцию), анализируя лишь отношения между ее элементами. Однако попытки развития этой идеи мне не встречались. Системный подход возник в моем сознании самопроизвольно (лет в 25). Но только дискуссия с тризовцами (в 1996 г.) побудила меня "копнуть" глубже.

Главное, не может не поразить логическое умозаключение: у теории системности не существует надсистемы (а вдруг, все-таки, последняя есть?!..), то есть она (теория) экстраординарна – надсистема входит в подсистему. Таким образом, теория системности есть последняя, высшая инстанция в человеческом знании-сознании, в иерархии управления всем и вся. Но, к счастью, оказалось, что эта теория может развивать самою себя, так как она совмещает в себе признаки и системы, и надсистемы. (И здесь мы подходим к первоистокам логической природы сознания вообще!) Интерпретация полученных мною выводов из анашлиза конкретных примеров понадобилась уже позже – для иллюстрации изъянов исторического стиля мышления.

"Конструкторы-историки" исходят из того постулата, что построить систему на "пустом месте" нельзя, что она строится, возникает «по объективным причинам» ТОЛЬКО в процессе эволюции какой-либо УЖЕ имеющейся предсистемы. Следовательно, и сами предсистемы возникают тоже эволюционно – непланомерно и неожиданно для исследователя.

Однако существует область человеческой деятельности, где нелепость данного подхода налицо. Это – архитектура (являющаяся, кстати, простейшей и ясной моделью любого строительства, в том числе и строительства систем). Разрабатывая проект здания свободно, архитектор-системник исходит не из конкретных (уже имеющихся) элементов будущего здания (туалет, кухня, спальня и т.д.), но из надсистемы "здание – потребитель", из неких общих представлений о красоте и удобствах. Он, прежде всего, ориентируется на выполнение зданием (системой) требуемых потребителем функций. Из наилучшего решения этой задачи следуют и наилучшие идеальные решения каждой из подсистем здания – вплоть до элементов. Если бы в природе существовали лишь единственные модели туалета, кухни и т.д., то общее архитектурное решение было бы в значительной мере предопределено. В действительности же существует великое множество даже типовых туалетов (кухонь и т.д.), и архитектор имеет возможность выбрать модели, наилучшим образом отвечающие его замыслу. А если удовлетворительной модели какого-то узла нет, то он МОЖЕТ дать заказ соответствующему специалисту на разработку узла с требуемыми характеристиками.

Но к своему удивлению, из беседы с двумя архитекторами («эволюционистами») я узнал, что они поступают прямо наоборот: сначала они мысленно составляют список всех имеющихся конструктивных элементов, а уж потом начинают соображать, чтО из них можно построить! Вот-те на!..

Системный подход, замечу, весьма часто требует создания и изобретения новых вещей, а при «историческом» подходе такой нужды просто не возникает.

***
Аналогия с архитектурой позволяет увидеть и сформулировать главные принципы системного строительства системы:

1. Чтобы построить систему (начиная с ее предназначения), сначала нужно оттолкнуться от надсистемы – даже если последняя не дает ясных директив для построения системы.

2. Система строится инструментами, НЕ принадлежащими системе (и даже надсистеме – обращаю внимание на это очень важное обстоятельство).

3. Все подсистемы (вплоть до элементов) должны соответствовать конституции системы.

4. Перечисленные выше принципы для системы распространяются и на подсистемы.

Следовательно, для того чтобы быть успешным строителем (изобретателем) любых систем, сознание исследователя и строителя должно исходить из центрального блока сверхсистемы, для которой уже не существует надсистемы, – то есть из теории системности.

/Окончание следует/

Z-мир. 22. Строительство новых систем

Уникальным свойством человека, по сравнению с другими животными, является его способность к РАЗВИТИЮ – как в индивидуальном, так и в коллективном отношении. Эта способность порождает стремление каждого человека к ИНОМУ хоть в чем-то – в вещах любого уровня абстракции (от одежды и продуктов питания до философских концепций). Проявляется же стремление к иному через создание новых важных и полезных вещей («вещей в себе»), а предварительно – через создание соответствующих им новых образов, НОВЫХ СИСТЕМ, которые должны стать целями.

Во второй половине ХХ века стала вызревать идея о том, что логика создания в различных областях (в первую очередь в изобретательстве) принципиально новых вещей (и систем) во многом сходна в главном. Поэтому можно задаться целью найти или создать всеобщую логику создания новых систем произвольного вида, т.е. логику творчества и изобретательства. И потому попытаемся найти самые общие директивы для решения поставленной задачи. Здесь существенную помощь нам может оказать уже разработанный нами (пусть и неглубоко) принцип системного подхода: при анализе создаваемой системы предварительно следует взять за основу взаимоотношения системы с надсистемой. Что же является надсистемой в данном случае?

Как это не будет удивительным, надсистем (основных) будет две.

Одну из них, имеющую схожую природу с создаваемой системой, условно можно назвать «физической». Например, тормозная система есть подсистема надсистемы «транспорное средство».

Вторую надсистему условно можно назвать «управленческой». В качестве таковой можно рассматривать, например, аппарат мышления или просто знание, поскольку любая система есть подсистема знания.

Каждая из двух надсистем обладает своими специфическими свойствами. Свойства физической надсистемы описаны в узкопрофессиональной области знания. Свойства же логической надсистемы являются свойствами аппарата мышления (который занимается организацией мышления и строительством новых систем).

Самым важным блоком в аппарате мышления является блок целеполагания. А потому самый сильный эффект на результат планируемой работы оказывает характер цели творца и, в первую очередь, такая характеристика, как степень ее определенности (детерминированности).

В большинстве своем цели являются детерминированными: люди четко понимают, какой именно результат они хотят получить и с какими именно свойствами. Но существуют и цели вероятностные, например, «пойти туда, не знаю куда». Конечно, пример этот слишком утрированный. В реальной жизни какие-то характеристики о неведомой цели люди знают даже в этом совершенно загадочном, казалось бы, случае. И в самом деле, когда мы видим, что целью является прибытие в определенную географическую точку, нам остается узнать «только» одно: в какую именно.

Возможны два метода конструирования новой системы:

а) ЦЕЛЕОПРЕДЕЛЕННЫЙ – когда мы знаем, какими функциями должна обладать будущая система (остается лишь ее уточнить, детализировать, наделить свойством реализуемости),
б) ВЕРОЯТНОСТНО-ПОИСКОВЫЙ – когда мы отталкиваемся из какой-то исходной системы (с уже существующим или еще не существующим прообразом), а о целевой системе мы знаем лишь то, к какому классу вещей она должна относиться. Сопоставим два метода.

ТРИЗ Г.С.Альтшуллера относится, несомненно, к целеопределенному методу. При этом она надежно работает только в том случае, когда исходная система задана и изобретателю ясно, от каких именно ее элементов зависит искомый конечный результат. Конечно, какая-то часть изобретений делается с помощью вероятностно-поискового метода, но при патентовании эти изобретения формально должны быть подогнаны (не без ущерба для изобретения и для процесса изобретательства) под требование мировой патентной процедуры делать изобретения только по целеопределенному методу: описать исходную систему и указать отличный (измененный) элемент. Поэтому, строя свою ТРИЗ на базе патентного фонда, Альтшуллер был объективно ограничен использованием только целенаправленного метода.

При вероятностно-поисковом методе изобретатель не знает, что ему следует и что удастся построить (не считая полезной функции будущей вещи). Не исходит он и из недостатков исходной системы. Он просто берет какую-либо (а лучше всего какую-нибудь базовую, фундаментальную) систему и начинает ее изменять или развивать (с помощью добавления новых элементов или изменения их свойств), СЛЕДЯ за развитием положительных качеств и характеристик системы в целом, стараясь заметить в их череде какой-нибудь дельный, полезный вариант (состояние), который мы условно называем целевой системой. Последнее обстоятельство устраняет полную случайность в поиске – изобретатель не зацикливается на переборе несметного числа нелепых вариантов, а делает следующий шаг в том же направлении (при первых же признаках перспективности этого шага). Существуют приемы, позволяющие обходить стороной обширные области бесполезных решений (чем я с успехом пользовался при нахождении доказательства Великой теоремы Ферма). А в дальнейшем все зависит от качества и скорости оценки состояния системы.

Если целеопределенный метод требует от изобретателя браться за решение только насущных проблем, то вероятностно-поисковый метод легко и быстро дает вскорости ВСЕ возможные позитивные состояния системы. Конечно, некоторые из этих решений понадобятся обществу лет через сто или двести, но зато они уже имеются – остается лишь заглянуть в "базу данных".

Положительной стороной вероятностно-поискового метода является то, что он относительно легко позволяет делать фундаментальные, базовые изобретения и открытия. Именно благодаря этому методу за какие-нибудь полгода мне удалось найти ряд высокоэффективных решений в энергетике и транспорте (турбины, двигатели, движители и др.) в виде больших множеств, описываемых одной формулой.

Немаловажен тот факт, что многие из этих решений получить целеопределенным методом, улучшением известных решений невозможно в принципе, ибо в этом случае потребовалось бы сначала совершить абсурдную для обычного сознания работу: значительно ухудшить известные решения, довести до их первоначального состояния. Так, оказалось, что первый в истории электродвигатель явился худшим из двух чрезвычайно разнохарактерных возможных вариантов и, как бы сегодняшний двигатель (потомок того, первого) ни улучшать, из него нельзя получить двигатель второго типа (все еще не известный обществу), который почти по всем характеристикам превосходит известный.

Большой изъян целеопределенного метода состоит в том, что изобретатель в целом соглашается с какими-то из достоинств исходной системы, не может отбросить дефектную систему целиком и оставить в ней только ее полезную функцию, в результате чего ему остается только улучшать ее. Вероятностно-поисковый же метод, как правило, проходит мимо плохих решений. Только в крайнем случае он может временно использовать плохое решение – лишь ввиду недостатка материальных ресурсов, имея, при этом, в загашнике идеальное решение.

Особая ценность вероятностно-поискового метода состоит в том, что он дает мыслителю возможность формировать истинное знание – без пустот и дефектных элементов, руководствуясь лишь самыми общими духовными принципами (и этот метод является составляющим элементом данной работы – «Z-мир»).

Целеопределенный метод делает мыслителя в значительной степени рабом обстоятельств: и исходную систему, и характеристику ее недостатка он берет из плохо организованного знания общества. Такое общество и знание в нем не могут развиваться иначе, как стихийно, эволюционно (кстати, этот факт отражен, закреплен и развит в ТРИЗ Альтшуллера). Напротив, поисково-вероятностный метод делает мыслителя поистине свободным: он САМ выбирает, что и в каком направлении ему улучшать (хотя предсказать результат с полной определенностью не может). А вот с прагматической, корыстной точки зрения целеопределенный метод выгоднее поисково-вероятностного: потребитель решения (а по существу заказчик и спонсор) уже имеется.

Еще раз обращаю внимание читателя на мощь системного подхода и вероятностно-поискового метода создания нового знания. В приведенном выше анализе создания систем я исходил из системы самого высокого иерархического уровня – теории создания новых систем. К этой системе я применил самые общие соображения об эффективном целеполагании. И всего-то! А каков результат!

Мы показали, что альтшуллеровские ТРИЗ и ТСМ (теория сильного мышления) могут быть дополнены как бы вторым полюсом, «второй логикой». Истинная ТСМ включает в себя ВСЕ приемы строительства новых систем (т.е. изобретательства в самом широком смысле этого слова – во всех сферах человеческой деятельности). И множество этих приемов выходит далеко за пределы так называемой “железной” ТРИЗ.
(2017)

Z-мир. 23. Ценность

Любое знание представляет собой как минимум двухслойный пирог: нижний слой – цельные натуральные образы («фото»-образы), а над ним – образы вербальные, они же системы.

К каждому образу привязана своя «бирка» – наименование вещи. Слова-«бирки» образуют в «пироге» свой, третий, слой.

Каждому образу – и натуральному, и вербальному – соответствует также еще и свой прообраз – «вещь в себе» (но это уже вне знания; напомню, что прообразом может быть и какой-то образ.) Множества прообразов и образов однозначно соответствуют друг другу. Но соответствующие вербальные образы для некоторых натуральных образов отсутствуют: например, когда ощущения описанию словами не поддаются.

И вот оказывается, что каждая «вещь в себе» снабжена еще биркой совсем иной природы, нежели наименование, а именно: величиной ценности.

Что есть ценность? Как ее пощупать? Из чего она состоит? Где она находится?

Прежде всего, ценность есть отношение (причем самое существенное!) человека к вещи и возможность использования ее в своих интересах. Величина ценности вещи измеряется величиной эмоции при возможном использовании вещи. (Есть ли вещи, которые от использования не изнашиваются?)

Видов использования (потребления) вещей существует несколько: одну вещь можно истратить непосредственно и полностью (например, съесть), другой – любоваться, от третьей отказаться, четвертую обменять на другую вещь, пятую просто проигнорировать и т.д.

Человек разбивает всё сущее (как целое) на вещи только потому, что эти вещи представляют для него различные ценности. Как и система (и вещь), категория «ценность» находится в высшей иерархии человеческого знания. Но категория «система» несет в себе лишь внеэмоциональную информационную нагрузку; ценность же отражает эмоциональную энергию человека, она побуждает человека к действию, к работе, к жизни.

Как и эмоции, тесно связанная с ними (порождаемая их) ценности бывают положительными и отрицательными. Важнейшими примерами отрицательной ценности для меня (ибо ценности всегда субъективны) являются насилие и бессмысленный нетворческий труд.

Ценности почти всех вещей могут быть измерены с помощью ценности какой-то одной конкретной вещи. В качестве эталона удобно использовать либо ценность одного часа среднеинтенсивного нетворческого труда (взятую с обратным знаком, так как она имеет отрицательное значение), либо денежный номинал (рубль, доллар и т.п.).

Различают два вида ценности: потребительную и меновую. Потребительная ценность вещи измеряется эмоцией от ее непосредственного потребления; меновая ценность данной вещи измеряется максимальной потребительной ценностью другой вещи, которую можно получить в обмен на данную. Если меновая ценность вещи превышает потребительную, то владелец вещи стремится ее обменять (сразу же или спустя некоторое время в связи с изменением величины ценности вещи – по причине изменения обстоятельств); в противном случае человек потребляет вещь сам. Итоговая ценность вещи равна максимуму из двух ценностей – потребительной и меновой. (Для более точного измерения ценности следует учитывать и ее изменение во времени – с учетом затрат на сохранение вещи. Случается, что со временем ценность вещи возрастает многократно, например, когда речь идет о коллекционных произведениях искусства.)

Конечно, для того чтобы иметь возможность потреблять вещь, мы предварительно должны получить ее в свое распоряжение, в свою собственность, т.е. осуществить реализацию («производство») цели «завладеть вещью». Достижение этой цели возможно тремя путями:
–можно самому изготовить или отыскать вещь,
– можно ее получить в процессе обмена,
–можно ее у кого-то отнять или украсть.

Любой из этих путей мы будем называть реализацией цели «завладеть вещью» (или ценностью) – ибо вещи производятся только потому, что они должны обладать для производителя положительной ценностью и принадлежать производителю (не путать с изготовителем, который к присвоению вещи отношения не имеет).

***
ВСЯ жизнь человека и всего человечества есть по существу производство ценностей. Производя положительную ценность для себя, мы вместе с тем можем производить положительную или отрицательную ценность для других. Ценность вещи, которую вор крадет у другого, почти всегда по абсолютному значению во много раз меньше ущерба (отрицательной ценности), причиняемого другому. По этой причине общество с ворами и прочими насильниками живет значительно хуже, чем общество без них. И напротив, благодаря обмену ценностями, суммарная общественная ценность вещей, существенно возрастает (причем, заметим, – без дополнительных затрат труда! Ну чем не «вечный двигатель»?!).

Стремление каждого человека к максимальному производству с присвоением произведенного продукта можно считать социальным законом. (Замечу, что первоисходных законов природы, а тем более общества, чрезвычайно мало. Указанный закон, вытекающий, вообще-то, из инстинкта самосохранения, объясняет почти любое человеческое поведение.) Но у каждого человека имеется, в разное время и в разных обстоятельствах, свой желанный набор продуктов, причем с различными приоритетами. А производить людям продукты (ценности) приходится в основном самостоятельно – зарабатывая и в то же время фактически оплачивая продукт своим трудом (только в самых редких случаях продукты-ценности они получают в подарок или случайно их находят).

Вещи обладают ценностью благодаря их потребительным свойствам. Есть вещи, которые не имеют меновой ценности или имеют ее в специфической форме. Так, мы не можем обменять ни на что (кроме как на ответную преданность) нашу преданность другу (в противном случае это не преданность). В чем состоит потребительная ценность вещи "преданность", объяснять, надеюсь, не надо.

***
Не следует жалеть время, потраченное для приобретения способности с легкостью "исчислять" ценности самых разнообразных вещей. В чем состоит, например, потребительная ценность духовного принципа? Да всего лишь в том, что события развиваются в согласии (в соответствии) с ним. Если этого добиться удается, то и на душе радостно; а если нет, то мы несем большой эмоциональный «убыток». В этом и состоит потребление ценности духовного принципа...

Ну и, конечно, навык в точном измерении ценностей является наиважнейшим в частной экономике. Так, на одни и те же деньги мы с женой покупаем продуктов в среднем вдвое больше, чем другие люди. И здесь важно понять уникальный феномен: при этом мы никому не наносим ни малейшего ущерба – наш барыш состоит в том, что мы спасаем продукты от их бездарного уничтожения другими! Поэтому будет большой ошибкой отождествлять способность к точному соизмерению ценностей с корыстью и жульничеством. Крошечный пример: пребывая в «Бутырке», я уговорил сокамерников перед началом обеда головки вереного лука из супа перекладывать в мою тарелку – я-то знал его высочайщую пищевую ценность, а остальным было все-равно (они лук просто выбрасывали)! (Замечу, что я нахожу более выигрышный вариант в КАЖДОЙ производственной или обменной операции и, к тому же, для каждой вещи знаю с десяток других употреблений! А сверх того: жить умно – это очень ИНТЕРЕСНО, чего и вам желаю!)

(2018)

Z-мир. 25. Потребности

Полная и ясная система человеческих потребностей является ключом к пониманию нашего Я (т.е. самого себя) и его развития.

Сведение потребностей в ясную логическую систему позволяет увидеть (правда уже с позиции над-Я) среди них как недостойные, так и достойные. Привлечение внимания к последним позволяет сосредоточить наши усилия на их более полном удовлетворении.
Разбивать множество потребностей можно по разным основаниям. Важно только, чтобы при каждом разбиении сумма частей равнялась целому.

I. Потребности безотносительные и относительные.

Все потребности отдельного индивида являются индивидуальными, то есть это его, индивида, потребности. Однако на стадии их удовлетворения имеются две возможности.

В первом случае существование других людей не подразумевается, т.е. присутствие других людей не является необходимым. Такие потребности индивида мы назовем безотносительными (например, потребность в тепле).

Во втором случае существование общества является необходимым, без него эти потребности просто немыслимы. Такие потребности индивида будем называть относительными (например, потребности в любви, власти, общении).

II. Потребности неинформативные и информативные.

При удовлетворении потребностей первого вида используется вещество (материальный предмет) или энергия (в определенной форме); при этом в потребляемых материальных предметах или в энергии может содержаться и информации, но потребителя она не интересует. Например, человек может использовать книгу в качестве подставки для кастрюли; при этом содержание книги его не волнует. Другой пример, более тонкий. Некоторые люди весьма требовательны к цветовому (зеленому, розовому и т.п.) или звуковому фону (например, к шуму дождя), не несущему никакой разумной информации. Для неспециалиста в зоологии голоса животных не несут никакой информации – просто приятный фон. (Замечу, что использование термина «материально-энергетическая потребность» для обозначения неинформативой потребности в некоторых случаях создает двусмысленность.)

Напротив, для удовлетворения информативной потребности свойства носителя информации имеют крайне несущественное значение, ибо потребляется сама информация. Информативную потребность можно разбить на следующие виды (соответственно тем субстанциям, для обслуживания которых предназначена информация):
– духовная и управленческая (в частности, организационная),
– этическая, душевная,
– эстетическая,
– познавательная,
– творческая и интеллектуальная.

III. Потребности притяжения и отторжения.

Потребности притяжения характеризуются тем, что для их удовлетворения желаемую вещь (предмет потребления либо желаемую информацию) нужно получить в свое распоряжение, которую потребитель, в общем случае, не имеет.

Напротив, потребности отторжения характеризуются тем, что для их удовлетворения необходимо избавиться от нежелательных факторов (опасных предметов, принуждения, болезней, негативной информации и т.д. и т.п.).

IV. Потребности необходимые и свободные.

Человек рождается запрограммированным – с инстинктами, которые впоследствии после их осознания представляются ему в форме потребностей. Часть этих инстинктов порождена социальной природой человека, а соответствующие ей потребности формируются культурой того микрообщества, в котором воспитывается человек. Для нормального функционирования человека в обществе все потребности, порожденные инстинктами и привитые обществом, должны быть удовлетворены в каком-то минимальном объеме. Эти потребности мы будем называть необходимыми, а все прочие – свободными, подобно делению времени на рабочее и свободное.

Необходимые потребности как бы снимают с человека ответственность за их удовлетворение, ибо он НЕ ВОЛЕН делать выбор: удовлетворять их или не удовлетворять. А вот свободные потребности как бы представляют собой второй уровень потребностей, поскольку после удовлетворения необходимых потребностей возникает вопрос: а ЧЕМ заняться теперь? По сути, это главный вопрос жизни.
Итак, после удовлетворения необходимых потребностей возникает пустота, которую нужно заполнить новыми потребностями. 

Интересно, что при отсутствии эксплуатации для удовлетворения всех необходимых потребностей нужно совсем немного времени (даже в Каменном веке). Эксплуататор же, отнимая у работника значительную часть произведенного им продукта, вынуждает производить намного больше того, что ему необходимо. Так, у крестьянина в колхозе ни свободного времени, ни свободного продукта практически не оставалось...

V. Потребности эмоциональные и неэмоциональные.

По сути, неэмоциональными потребностями следует считать только УСТАНОВКИ, в которые превращаются эмоциональные потребности в результате их привычного удовлетворения и превращения в простое долженствование. Например, люди привыкают завтракать в определенное время, независимо от того, голодны они или нет. И если такая установка не сработает, скажем, в восемь утра, то через какое-то время о неудовлетворенной потребности напомнит чувство голода…
Мне представляется, что к установкам следует отнести также и потребность в соблюдении определенных принципов и в соответствии бытия определенным стандартам.

Поскольку эмоции при удовлетворении установки практически отсутствуют, то они (установки) играют, по сути, роль самоцели, не подлежащей логическому и прагматическому обоснованию. Поэтому установки – особенно в виде ИДЕИ-ФИКС – способны приносить людям как большую пользу (к примеру, установка на экологичность природы), так и большой вред (установка на уничтожение людей определенной национальности).

К установкам, скорее всего, можно отнести и потребности в средствах. Однако здесь может произойти явление, похожее на сублимацию в психологии, которое интересно с научной точки зрения и важно с прагматической: перенос ожидаемых эмоций от мысленного потребления конечного продукта на каждое промежуточное средство по его изготовлению/производству. Так, предвкушая удовольствие от экзотического путешествия, человек может с великой радостью согласиться работать ассенизатором, чтобы заработать деньги на это путешествие.

О разделении потребностей на НИЗШИЕ и ВЫСШИЕ мы будем говорить в других главах. А пока отметим лишь, что низшие потребности не требуют от субъекта затрат труда для их преобретения, в то время как высшие потребности без труда, сами по себе не возникают. Так, у европейца, впервые услышавшего китайскую музыку, она не вызывает никаких эмоций. А вот удовольствие от наркотика человек получает с первого же потребления.

(2018)
==============
Начало см. http://www.proza.ru/2016/10/27/1. Далее – по оглавлению на титульном листе (http://www.proza.ru/avtor/victorsorokin).

В частности, избавиться от Путина: НАДОЕЛ!

На Фейсбуке очень много умной публики, но перестроиваться на системное мышление почти никто не хочет. Ну 3-4 человека...