В течение семи дней: предупреждение Роскомнадзора радиостанции и сайту «Эхо Москвы» за передачу о битве за Донецкий аэропорт, увольнение ведущего Александра Плющева в нарушение устава редакции и заявление председателя совета директоров «Газпром-Медиа» Михаила Лесина о возможной вашей отставке. Что происходит?
Происходит обычное для нашей страны сжатие информационного пространства. Если кругом все хлородышащие, почему мы должны быть кислорододышащие? Так не бывает, наш кислород заканчивается. Нас пытаются перевести в хлор, но мы сопротивляемся.
Какая стоит задача — заставить вас подать заявление об отставке или же вас просто снимут с должности решением совета директоров?
Все понимают, что в соответствии с законами России редакционную политику определяет главный редактор. Поэтому, если задача — сменить информационную политику, а именно эта задача и стоит, потому что единомыслие в информационном поле сейчас приветствуется, то надо либо сменить главного редактора, либо сменить ориентацию главного редактора, что маловероятно. Я считаю, что на первом этапе пытались повторить со мной фокус, проделанный с Лентой.ру, когда под давлением обстоятельств главный редактор вынуждена была написать заявление об отставке по соглашению сторон. К этому меня активно склоняют, но у них это как-то не получается.
Вам уже было сказано: «подай заявление»?
Мне передают через моих высокопоставленных друзей: «Ну ты же понимаешь, что ты не устоишь, понимаешь, что президент с тебя снял защиту, ему не до тебя, он занимается Украиной, ты лишился своего единственного защитника в Кремле, имя которого — Владимир Владимирович Путин. Что ты брыкаешься?» Так говорят мне мои друзья, не связанные с медиабизнесом. «Тебе будет сделано предложение — соглашайся, или тебя снесут».
Предложение уже было сделано?
Нет, никаких предложений нет. Пока мы слышим то, что мы слышим в публичном поле от председателя совета директоров «Газпром-Медиа» Михаила Лесина — что возможна моя отставка. Она будет не добровольной.
Вы всегда говорили, что снять вас может только Путин. Он дал отмашку?
Мне передали, что Путину не до этих проблем, это слишком мелко для него, меня снимут помимо Владимира Владимировича, а ему доложат, что это необходимо.
Вы много раз в эфире говорили, что вы дружите со многими сильными мира сего. И никто из них не может вас защитить?
Я ни к кому не обращаюсь ни с какими просьбами, тем более я никогда не буду озадачивать моих друзей, которые существуют реально во власти. Это моя история, и я не хочу никого туда впутывать. Я большой мальчик, справлюсь сам. Я понимаю, насколько президент занят. Занят — значит, занят. Я не собираюсь обращаться ни к Владимиру Владимировичу, ни к моим друзьям с просьбой о помощи. Я не считаю, что я совершил что-то незаконное. Я считаю, что «Эхо Москвы» абсолютно законопослушная радиостанция, действующая в интересах России, в интересах российского народа, и она будет продолжать так действовать, пока я буду главным редактором. Я никогда не живу с шеей, вывернутой назад.
И все-таки: решение принято, или вас пытаются взять на испуг?
Формально решение принимает совет директоров. Он не собирался, поэтому (решение) не принято. Я думаю, что это решение может быть принято в любой момент, при этом отношусь к этому абсолютно спокойно и уверенно. Понимаю, что на этом наша история с людьми, которые будут меня снимать, не закончится.
То есть?
Как только я буду освобожден, у меня появится масса свободного времени, и мне будет, чем заняться.
Но вы же не собираетесь бросить радиостанцию?
Я не буду писать заявление об отставке или уходить по соглашению сторон, выкупая свою свободу и бросая радиостанцию. Я не собираюсь делать работу за тех, кто собирается меня уволить. Это мое место, это моя радиостанция, я на ней 25 лет.
Больше 30 % «Эха Москвы» принадлежит миноритариям — это американская компания…
Это журналисты «Эха», это Владимир Гусинский, это Игорь Малашенко, это бывший генеральный директор Юрий Федутинов, это я. Да, это американская компания, совершенно верно. И я думаю что акционеры не только «Газпром-Медиа», но и мы в праве задавать вопросы про тех и о тех, кто принял решение разрушить этот бизнес. Я думаю, это нормально, акционеры должны бороться за свои интересы.
Миноритарные акционеры за вашей спиной не пойдут на сделку с властью?
Я не знаю. На самом деле, поскольку я сам миноритарный акционер, я постоянно слышу обвинения, что я иду на сделку с властью. Сделка может быть любая, кроме одного — редакционная политика. Редакционная политика формируется мной, и я не вижу никаких привходящих обстоятельств, чтобы ее менять. Главный редактор Венедиктов объяснил акционеру и члену совета директоров «Газпром-Медиа» Венедиктову, что он не собирается менять редакционную политику. Они согласились. (Смеется.)
Что сейчас стало спусковым крючком — твит Плющева, передача о донецком противостоянии, интервью с Навальным?
Я не знаю, что стало непосредственной причиной. Я думаю, что общая ситуация, — информационное поле в России скукоживается. Мы видим, что возникла ситуация с попыткой создать монополию на информацию, а «Эхо Москвы» как репутационное медиа, которое создает некоторые стандарты и некоторые пороги, мешает остальным медиа. Мы — фактор, разрушающий монополию на информацию для наших слушателей, в том числе и высокопоставленных, попытка заткнуть нас — это попытка это поле зачистить. Это главная причина, безусловно.
А кроме этого, поскольку «Эхо Москвы» репутационнее многих СМИ, цитируемое, то в этой нечистоплотной возне активную роль играют некоторые из наших конкурентов из государственных медиа, бывших менеджеров, работавших когда-то вместе с нами в одном холдинге в частном бизнесе.
Я правильно понимаю, что вы имеете в виду главу ВГТРК Олега Добродеева?
Вы правильно понимаете, я имею в виду Олега Добродеева.
Кто еще вас топит?
Мы знаем про холдинг господ Габреляновых, которые обладают замечательным ресурсом — отсутствием всякой репутации.
Но главное, что мы видим, как часть властной элиты пытается создать единое, приятное глазам президента медиапространство, и они слились в экстазе с конкурентами… Жизнь на этом не кончается ни у меня, ни у них. А жизнь долгая.
И все же: в Твиттере появилась запись Плющева, касавшаяся трагически погибшего сына высокопоставленного чиновника. Вы сами говорили, что этот твит был некорректен и вы потребовали его убрать…
Это не так. О твите Плющева я узнал из чрезвычайно эмоционального звонка Михаила Юрьевича Лесина. Потому что я не отслеживаю социальные сети своих сотрудников, я их не регулирую, я считаю, что это их частное пространство. Я не требовал, чтобы Плющев его убрал, я пришел к Саше и сказал, что мне кажется, что его твит плохой, неприятный, некорректный, и ушел, ничего не требуя. Через час твит был убран, а другой твит приносил извинения. Я тоже принес извинения и соболезнования Сергею Иванову. Трагедия есть трагедия, гибель ребенка — гибель ребенка. Но это не может являться причиной для увольнения (с «Эха Москвы» Александра Плющева), потому что эта позиция не была ни в эфире «Эха», ни на сайте, это был его частный твит.
В моем представлении (спусковым крючком стал) прямой эфир про донецкий аэропорт. В приказе об увольнении Плющева упомянут именно этот эфир. Но ведь Плющев был ведущим этого эфира и не может отвечать за мнение гостей. Если бы у него в гостях что-то сказал Путин, преположим, он тоже должен отвечать за это? Совершенно очевидно, что кого-то наверху разозлила история про аэропорт, вообще позиция по Украине, которая существует на волнах «Эха». Речь идет об унификации информационного пространства, о попытке введения единомыслия и единоинформирования в России. Речь идет о сносе «Эха Москвы» как альтернативного медиа и профессионального медиа. Предлог найти можно любой. Я напомню, что в течение последнего месяца мы подвергались атакам разных органов: от московской прокуратуры и московского МЧС до департамента природопользования московского правительства. Очевидно, было отдано распоряжение атаковать «Эхо». Я давно этого ждал и давно к этому готовился.
Когда Плющев может появится в эфире «Эха» — если вообще появится?
Через… три с половиной часа (на часах было 21:30 пятницы, 5 ноября), у него своя программа (Александр Плющев ведет программу «Один», которая начинается в полночь и в эту полночь он вышел в эфир. — The New Times). Саша, кстати, вчера обратился в трудовую инспекцию о незаконном увольнении. А уже сегодня трудовая инспекция работала в офисе генерального директора, изымала документы, изучала в бухгалтерии все книги по поводу увольнения.
С моей точки зрения, главного редактора, господин Плющев является журналистом «Эха Москвы» до сих пор, ибо устав этого акционерного общества — замечу, не редакции, а акционерного общества (за который голосовали акционеры «Газпром-Медиа») — это наша конституция, которая гласит, что уволить журналиста можно только по представлению главного редактора. Поэтому Плющев является журналистом «Эха Москвы». Надеюсь, что трудовая инспекция и суд устранят этот беспредел в отношении Плющева.
Устав «Эха» говорит, что в случае отставки главного редактора на его место назначается первый заместитель…
Это Владимир Варфоломеев
И дальше — выборы нового главного редактора. Вы будете выставлять свою кандидатуру?
Если меня отстранят, я буду изучать конъюнктуру, и, конечно, я пойду, если буду уверен хотя бы на 51 %, что я смогу победить на этих выборах. Кроме того, у меня контракт с «Эхо» как политического обозревателя — то есть, если со мной будет прерван контракт как с главным редактором, я буду работать политическим обозревателем.
Но если отмашка идет сверху, если, как вы говорите, идет зачистка информационного пространства, то какой устав, какие контракты!
Я взрослый мальчик, я никогда не сдаюсь, я действую исключительно по закону РФ и по уставу «Эха Москвы» и буду действовать так и дальше. Те люди, которые будут нарушать эти законы, будут наказаны. Абсолютно точно, наказаны в нашей стране, здесь, по судебному решению. А я человек не злопамятный, но злой.
Кто все-таки эти люди, которые выдавливают вас с «Эха»?
Есть совпадение интересов различных игроков. Они думают получить звездочку на погонах, но сначала можно получить звездочку, а потом лишиться погон и репутации в глазах близких людей, когда станет известно, кто принимал в этом участие. Как только меня снесут, эти люди вылезут, а мы, журналисты, имеем возможности распространить информацию и оказать влияние — мы распространим информацию и окажем влияние. Пусть никто не рассчитывает на мою доброту. «Эхо» — это мое детище и, когда отнимают ребенка, не надо рассчитывать на мою благосклонность в дальнейшем.
почти (с) 