Все было ясно. Дом был обречен. Он не мог не сгореть. И,действительно, в двенадцать часов ночи он запылал, подожженный сразу с шести концов.

Последним из дому, который уже наполнился самоварным дымом с прожилками огня, выскочил Лоханкин, прикрываясь белым одеялом. Он изо всех сил кричал « Пожар! Пожар!», хотя никого не смог удивить этой новостью. Все жильцы «Вороньей слободки» были в сборе. Пьяный Пряхин сидел на своем сундучке с коваными углами. Он бессмысленно глядел на мерцающие окна, приговаривая: «Как пожелаем, так и сделаем!» Гигиенишвили брезгливо нюхал свои руки, которые отдавали керосином, и каждый раз после этого вытирал их о штаны. Первая огненная пружина вырвалась из форточки и, роняя искры, развернулась под деревянным карнизом. Лопнуло и со звоном вывалилось первое стекло. Ничья бабушка страшно завыла.

— Сорок лет стоял дом, — степенно разъяснял Митрич, расхаживая в толпе, — при всех властях стоял, хороший был дом. А при советской сгорел. Такой печальный факт, граждане!

Женская часть «Вороньей слободки» сплотилась в одну кучу и не сводила глаз с огня. Орудийное пламя вырывалось уже из всех окон. Иногда огонь исчезал, и тогда потемневший дом, казалось, отскакивал назад, как пушечное тело после выстрела. И снова красно-желтое облако выносилось из окон, парадно освещая Лимонный переулок. Стало горячо. Возле дома уже невозможно было стоять, и общество перекочевало на противоположный тротуар.

Один лишь Никита Пряхин дремал на сундучке посреди мостовой. Вдруг он вскочил, босой и страшный.

— Православные! — закричал он, раздирая на себе рубаху. — Граждане! Он боком побежал прочь от огня, врезался в толпу и, выкликая непонятные слова, стал показывать рукою на горящий дом. В толпе возник переполох.

— Ребенка забыли!— уверенно сказала женщина в соломенной шляпе. Никиту окружили. Он отпихивался руками и рвался к дому.

— На кровати лежит! — исступленно кричал Пряхин. — Пусти, говорю! По его лицу катились огненные слезы. Он ударил по голове Гигиенишвили, который преграждал ему дорогу, и бросился во двор. Через минуту он выбежал оттуда, неся лестницу.

— Остановите его! — закричала женщина в соломенной шляпе. — Он сгорит!

— Уйди, говорю! — вопил Никита Пряхин, приставляя лестницу к стене и отталкивая молодых людей из толпы, которые хватали его за ноги. — Не дам ей пропасть!Душа горит!

Он лягался ногами и лез вверх, к дымящемуся окну второго этажа.

— Назад! — кричали из толпы. — Зачем полез? Сгоришь!

— На кровати лежит! — продолжал выкликать Никита. — Цельная бутылка хлебного вина! Что ж, пропадать ей, православные граждане?

С неожиданным проворством Пряхин ухватился за оконный слив и мигом исчез, втянутый внутрь воздушным насосом. Последние слова его были: «Как пожелаем, так и сделаем». В переулке наступила тишина, прерванная колоколом и трубными сигналами пожарного обоза. Во двор вбежали топорники в негнущихся брезентовых костюмах с широкими синими поясами.

Через минуту после того как Никита Пряхин совершил единственный за всю свою жизнь героический поступок, от дома отделилось и грянуло оземь горящее бревно. Крыша, треща, разошлась и упала внутрь дома. К небу поднялся сияющий столб, словно бы из дома выпустили ядро на луну.

Так погибла квартира номер три, известная больше под названием «Вороньей слободки».

http://www.koreiko.ru/gold-calf_21.htm

Радует, что Путин войдет в историю как Хуйло.

Он же реально впервые вошел в настоящее политическое поле и моментально выгреб. Его сразу же обоссали, десакрализировали и назначили петушком. Всё что в его жизни было до этого - это походы маленького обоссанца по гостям с мамкой, да поездки по заграницам с папкой. Там всякие правила задротские и никто не обидит. Так положено.

А все эти голосисечные фотосессии, полеты во сне со стерхами после поедания бабушкиного йогурта - это все выебосы пятилетки перед мамой, которая тоже пи*дить не станет. А если и отпиздит, то потом все равно любимым назначит. Ведь кто Хуйла в Рашке обидит? Да никто. Он там сам по себе овца в политическом вакууме - сам бздит, сам нюхает. Всё остальное - большое окружающее ничто. И вот его из-под теплого одеяла, из-под родительской подмышки да в школу. В обычную районную школу. Политическую. Не в хуйовую, не в охуенную школу. В обычную - по месту жительства.

И в первый же день у него погоняло Хуйло. Четкое такое погоняло - на всю жизнь. Пацаны так решили. Обычные районные пацаны - с соседнего дома. И теперь Хуйлу всю жизнь Хуйлом ходить. Вот и весь уровень Вована. Дома типа национальный лидер, король горшка, повелитель над маминым нефтяным молоком из сиси, да папиными газами, а в школе среди пацанов - Хуйло. И главная моя радость, что это наши пацаны сделали. Не пацаны из универа (поляки там, фины). Не пацаны с работы (пиндосы, бритиши), а пацаны с младшей школы, самые близкие и искренние, зрящие в корень и назначающие твое политическое дао. Дао Хуйла. Хуйло, ты войдешь в историю как Хуйло. И Хуйлом тебя назвали украинцы. Пишаюсь блядь:)

http://ruda-pani.livejournal.com/864694.html

Боевой путь ФСБ в Украине.

http://politikum.ru/post/15may2014/anal … raine.html