Теракт на Бостонском марафоне произошел в годовщину нескольких предыдущих кровавых событий, которые потрясли США в середине апреля в прошедшие годы.

Марафон традиционно проводится в День Патриотов, официальный праздник в честь первых битв Американской войны за независимость против Великобритании - битв при Лексингтоне и Конкорде - отмечающийся в штате Массачусетс, столицей которого является Бостон, а также в штате Мэн в третий понедельник апреля. (В США есть еще другой День Патриота, который отмечают 11 сентября в память о погивших во время терактов).  За прошедшие 20 лет кровавые бойни придали апрельскому празднику зловещий оттенок.

– Начало современных апрельских кровопролитий обычно ведут от 19 апреля 1993, когда во время штурма правительственными силами ранчо в городке Вако, штате Техас, где забаррикадировались члены радикальной религиозной секты, погибли 76 человек.

– Через два года, 19 апреля 1995, террорист Тимоти МакВей выразил протест против действий федеральных сил в Вако, взорвав бомбу в федеральном правительственном здании в городе Оклахома. Погибли 168 человек.

– 20 апреля 1999 два ученика школы Колумбайн (штат Колорадо) открыли стрельбу в здании школы, убив 15 человек. Какая-либо связь с событиями в Вако и Оклахоме, кроме сходства даты, неизвестна.

– 16 апреля 2007 студент Политехнического института Вирджиниа-Тек открыл стрельбу на территории института, убив 33 человек. Это тоже произошло в третий понедельник апреля.

В последние годы в день, когда жители Бостона отмечают ежегодным марафоном начало Войны за независимость, другая часть американского населения — прежде всего сторонники права на ношение оружия, члены военизированных организаций и маргинальных группировок — отмечают свою версию патриотизма и независимости. В Вашингтоне и других городах они проводят демонстрации против ограничений на владение оружием и против других видов вмешательства федерального правительства в независимость граждан. Участники протестных акций традиционно вспоминают оклахомского террориста МакВея и обсуждают оружие как единственную преграду против вмешательства федерального правительства в личные дела граждан.

Несколько лет назад политический комментатор Джон Эвлон назвал такую альтернативную версию Дня патриотов «Днем Ненавистников» - «Hatriots», гибрид слов hate (ненависть) и patriot  (патриот).

Профессор Технологического института Джорджии Роберт Бласкиевич (Robert Blaskiewicz), преподающий курс о теориях заговора в современной американской культуре, в интервью телекомпании Си-Эн-Эн списал всплеск «политического насилия» в середине апреля на «неудачные совпадения — тот факт, что Вако пришлось на годовщину битв в Лексингтоне и Конкорде, первых битв в войне против тирана-угнетателя».

Середина апреля «стала чем-то типа основного праздника для тех, кто считает, что они живут под гнетом тирании», - отметил  Бласкиевич.

Несколько часов спустя после теракта в Бостоне официальных сведений о возможных организаторах взрывов не поступало.

Неназванные источники в правоохранительных органах сообщили газете Нью-Йорк Пост, что некий гражданин Саудовской Аравии находится под охраной в одной из больниц Бостона как подозреваемый в причастности к терактам.

Я собиралась написать про то, как я провела вечер понедельника. Я включила прямую трансляцию Бостонского Марафона онлайн, а на сайте самого марафона сохранила в закладки "Мои бегуны" номера своего бойфренда и своих друзей – всего около 20 человек - и смотрела, как по карте маршрута продвигаются точки от A до Q – с разными скоростями, но с четкой разбивкой и точностью до 10 метров. Это была настоящая магия – смотреть прямую трансляцию, посвященную профессионалам, смотреть за тем, как меняются лидеры, и при этом точно так же смотреть за горсткой бегущих человечков на карте. Вот Нокс пробежал Heartbreak Hill, а вот Даша сделала половинку с неплохим темпом, а Карен уже добежала до 28-ого километра.

У меня было волшебное чувство присутствия еще и потому, что одновременно я смотрела все фотографии по тэгу #bostonmarathon в Instagram. И порой видела своего бойфренда, пробегающего мимо друзей – вот на 21-ой миле его сфотографировал Фред, а вот на 24-ой миле он помахал рукой Лауре. И Катя с финишной линии пишет мне смс – он только что прибежал! И через три минуты раздается звонок – добежал, в порядке. Это волшебство современных технологий.

На старт Бостонского Марафона вышло 26 000 человек. Вчера я читала книгу – биографию Теда Корбитта, бегуна на длинные дистанции, легенды Американской легкой атлетики и марафонов. 51 год назад он вышел на свой первый марафонский старт в жизни – это был Бостон. Только тогда это было всего 150 участников; все было иначе. За полвека марафоны стали самыми массовыми и самыми захватывающими соревнованиями в мире: интересно следить не только за группой лидеров (а это правда интересно: на такой длинной дистанции может произойти множество перемен и сюрпризов, и победителем чаще оказывается тот, кто первую половину гонки бежал разве что в первой десятки или даже двадцатке). Интересно смотреть на всех участников. Кто они и зачем они бегут. И то, что на старты серьезных дистанций стало выходить столько бегунов. Бостонский Марафон входит в шестерку самых престижных и высоко котируемых марафонов мира, и его смотрят миллионы зрителей по всей планете. Неужели именно это и привлекло террористов? К сожалению, к моей собственной боли и слезам – думаю, что да.

Мне повезло, что те, кого я так сильно люблю, бегают быстро. И это страшная и странная мысль, которая безостановочно бьется в моей голове. Потому что когда я начинаю думать обо всех "а что если" – я начинаю плакать.

Взрывы, которые прогремели прямо на финишной черте Бостонского Марафона в тот момент, когда часы показывали время 4:09 – это настоящий шок. Любые террористические атаки вызывают эту тупую боль и оцепенение, непонимание и неприятие, и любые ненужные и неоправданные смерти – это трагедия, это слезы, это молитвы. Но я не могу справиться с мыслью о том, что такое финишная черта Бостонского Марафона. Что это значит. Что значит пробежать марафонскую дистанцию и бежать не к финишу с улыбающимися болельщиками и поддержке, к заслуженной воде, медали, гордости, потокам любви и эйфории бегуна, а к дымовой завесе, лужам крови на асфальте, сиренами скорой помощи. Что значит самая чистая форма радости – и для меня это бег – превращенная в трагедию, в смерти, в слезы? Бег – это по-настоящему особенный процесс, это медитация, это очищение, это искренность. Когда я начала бегать, я убедилась, что те люди, которые бегают – они чаще приходят на помощь, чаще готовы стоять за своих друзей, чаще отзываются на просьбы. Я убедилась в этом за последние два года. Бег может облегчить душевную боль, и может помочь стать увереннее в себе, найти друзей, найти что-то настоящее в современном мире, где этого настоящего и искреннего не так много. И для меня нет такой статистики, которая была бы убедительнее моих собственных чувств: именно потому, что вокруг остается все меньше прекрасного, все больше людей начинают бегать. Чтобы изменить свою жизнь.

И бегуны доказали это. Те, кто заканчивал дистанцию в дыму, не останавливались на финишной черте. Они бежали дальше, к госпиталю Mass General, чтобы сдать кровь для пострадавших. Те, кто уже был на финише, отдавали свою одежду закончившим дистанцию, чтобы они не замерзли. Люди возвращались к финишу, к взрывам, чтобы помочь. Бегуны ускоряли свой последний километр – самый сложный отрезок! – не для результата, а чтобы узнать, что они могут сделать для тех, кто попал под удар. Журналисты, бежавшие марафон, забыли об усталости, и начали работать. Жители окрестных домов принесли на финиш воду и еду – для тех, кто финишировал после взрывов. Кто-то просто пригласил к себе домой всех желающих – просто чтобы воспользоваться его туалетом и выпить апельсинового сока. Документы с адресами тех, кто готов приютить марафонцев на ночь, если их близкие попали в больницу. И фотографии. Просто фотографии тех, кто нашелся. Не просто добежал на финиша и обнял своего близкого человека – хотя такие фотографии тоже вызывают сильные эмоции. На этих снимках – куда больше. И не мне объяснять это словами.

И эти люди и их действия – они куда сильнее взрывов. Боль от того, что погибли люди и люди ранены – эта боль никуда не денется. Не хочется спекулировать на жертвах и стечении обстоятельств, но эта маленькая девочка – я не представляю себе, смогут ли ее родители выйти на старт когда-либо еще. Смогут ли они бегать. И я хочу сказать, что всем сердцем я хотела бы для них когда-нибудь в будущем смочь это сделать. Потому что бег правда спасает от боли. От одиночества.