Главный военный прокурор Сергей Фридинский, слушавший накануне главу государства, собрал вчера руководителей правоохранительных органов Вооруженных сил и других воинских формирований, чтобы решить, как бороться с коррупцией в погонах. Об этом он рассказал корреспонденту «Российской газеты».

Российская газета : Сергей Николаевич, президент Дмитрий Медведев назвал коррупцию «врагом номер один» для свободного демократического и справедливого общества. Армия здесь не исключение?

Сергей Фридинский : Коррупция превратилась, по сути, в тяжелую болезнь, которая разъедает экономику и разлагает общество. Армия — называю этим словом все воинские формирования и органы — часть общества, а поэтому болеет теми же болезнями. Не обошла ее и коррупция. Причем масштабы этого порока не сокращаются, а растут.

РГ : Если сравнить с прошлым годом, сильно выросли?

Фридинский : За 9 месяцев зарегистрировано 1401 преступление коррупционной направленности. Рост — более 35 процентов. В три с лишним раза увеличилось их количество во внутренних войсках, в 1,6 раза — в МЧС, на 10 процентов — в пограничных органах ФСБ и почти на четверть — в министерстве обороны.

Такую неутешительную статистику мы имеем отчасти по той причине, что в текущем году значительно активизировалась работа правоохранительных органов, укрепилось наше взаимодействие с органами безопасности в войсках, созданы специализированные подразделения для пресечения коррупционных проявлений. Но это не меняет сути неблагополучного положения дел, а лишь подтверждает тот факт, что только карательными мерами навести порядок невозможно. Именно об этом мы и говорили на координационном совещании.

РГ : Что это за преступления и кто ими чаще грешит?

Фридинский : Главным образом взятки и превышение должностных полномочий. Таких стало в полтора раза больше.

Свыше половины из них составили посягательства на военное имущество и бюджетные средства. К уголовной ответственности привлечены 290 офицеров, в том числе 209 — старших. Заразила эта хворь даже высших офицеров. Восемь из них уже осуждены, дела еще четверых — в суде.

РГ : Надо полагать, не за мешок крупы со склада?

Фридинский : Беда в том, что эти преступления напрямую влияют, и, как вы понимаете, не в лучшую сторону, на обороноспособность и безопасность государства. Сколько бы денег ни выделяли на модернизацию армии, если так будут воровать, никаких средств не хватит. С тревогой называю: сумма ущерба выросла в нынешнем году в три с половиной раза и составила 1,6 миллиарда рублей.

РГ : Была когда-то расхожая шутка: воровать, так миллионы… Выходит, былое жулье даже представить не могло, что можно украсть и миллиард. Как это удается?

Фридинский : В одном из центральных управлений минобороны, например, проделали такую операцию. Крупную партию компонентов ракетного топлива признали непригодной для использования и продали ее коммерческим организациям по ценам, заниженным почти в 40 раз. Затем это же топливо через другие коммерческие структуры закупили предприятия оборонного комплекса и воинские части Космических войск. Но уже по рыночным ценам и без ограничения к применению. Общий ущерб государству — 430 миллионов. Уголовное дело расследуется, но порой думешь: откуда берутся такие «специалисты»?

РГ : И впрямь, откуда?

Фридинский : Просчеты в подборе и расстановке кадров. Назначают офицеров на командные и хозяйственно-распорядительные должности без учета их моральных качеств, профессиональной подготовки и уровня правовых знаний. По принципу: главное, чтобы «жилка» была. Вот эта самая жилка и дает свои результаты. Все чаще на руководящие посты назначают людей, чьи близкие родственники занимаются коммерцией в родственных сферах. Да и сами начальники становятся учредителями и соучредителями разного рода «отмывочных». Возникает конфликт интересов, его разрешают эти же лица, и, естественно, не в пользу государства.

РГ : Конкретных умельцев такого рода можете назвать?

Фридинский : Бывший руководитель Главного управления обустройства войск минобороны генерал-лейтенант Двулучанский, действуя в интересах своего сына и его партнера по бизнесу — хозяев строительных коммерческих организаций, дал этим организациям кредит 163 миллиона рублей. За счет средств своего главка. Бывшее руководство Службы расквартирования и обустройства минобороны достоверно знало об этом, однако никаких мер не приняло. Деньги, предназначенные для строительства жилья, пошли на развитие частного бизнеса. Ущерб превысил 190 миллинов рублей.

РГ : Как принято говорить, меры были приняты?

Фридинский : Возбуждено уголовное дело. Деньги в ходе проверки возвращены. Но я убежден, что одними лишь карательными мерами порядок не наведешь. Нужна слаженная работа всех органов и структур. К примеру, все командиры воинских частей и учреждений являются органами дознания. В текущем году эта большая сила выявила аж 3 процента этих преступлений. Причем таких, от которых уже невозможно было скрыться. А ведь у них на глазах командиры различных степеней без зазрения совести вымогают у подчиненных деньги за продвижение по службе и за отпуск в хорошее время, берут «откаты» за положенное довольствие и даже за «боевые». Все это снижает престиж военной службы, ведет к утрате понятий «долг» и «честь», без чего нельзя добросовестно служить Отечеству

За прошлый год коррупционные риски российских предпринимателей в разы уменьшились, следует из результатов глобального опроса Ernst & Young. Эксперты связывают это интеграцией России в мировое экономическое пространство (вступлением в ВТО), ужесточением санкций за коррупцию и усталостью бизнеса жить «по-черному».

По данным опроса Ernst & Young, за год почти в 2 раза сократилось число предпринимателей, сталкивающихся с коррупцией.

Если в прошлом году о коррупции как о «часто встречающемся явлении» говорили 93% предпринимателей, то в 2012 году их число снизилось до 48%, свидетельствуют данные глобального исследования по мошенничеству Ernst & Young (E&Y).

При этом если в прошлом году на необходимость давать взятки наличными ради достижения корпоративных выгод или для защиты бизнеса в России жаловались 39% директоров – респондентов E&Y, то в нынешнем – лишь 16%. Почти три четверти (72%) респондентов сказали, что вообще не видят коррупционных рисков в стране.