"Ты не читала книгу Николая Лилина "Сибирское воспитание"? — допытывался у меня прошлой весной один знакомый немецкий журналист.— Не может быть! Это ж мировой бестселлер, переведен на 40 языков, в Европе автора уже прозвали "новым символом русской литературы"". Но найти разрекламированное коллегой произведение ни в одном московском книжном тогда не удалось. На русском книга не выходила. Но в любом книжном магазине в Европе увесистый 450-страничный том стоит на самом видном месте.

Оформление обложки многообещающее: бритый затылок худощавого молодого человека, на его плече татуировка в виде пистолета, на шее крестик (почему-то сзади), а на белой майке-алкоголичке типичный постсоветский пейзаж: унылые хрущевки, грязный снег, старые "жигули" и какие-то трубы. "Тот, кто хочет понять эту книгу, должен забыть о привычных для нас категориях добра и зла. Забудьте обо всем: просто читайте",— приводилась на обложке аннотация известного итальянского писателя Роберто Савиано.

Сюжет книги вкратце таков: в 1938 году по приказу Иосифа Сталина из Сибири в приднестровский город Бендеры ссылают общину урок. Урки в изложении Николая Лилина — это не обычные воры или бандиты, а древний сибирский клан благородных преступников, фактически отдельная малая народность. Они живут в строгом соответствии с собственным моральным кодексом, в котором, в частности, говорится, что настоящие урки обязаны презирать власть, какой бы она ни была, царской, коммунистической или капиталистической. Урки грабят сберкассы, товарняки, корабли и склады, но живут очень скромно, тратя награбленное лишь на иконы и оружие. Они зверски расправляются с милиционерами, но всегда приходят на помощь обездоленным, старикам и инвалидам. Чуть ли не с пеленок учатся убивать, но уважают женщин.

В 1980 году в одной из наиболее авторитетных семей этой общины рождается мальчик Николай (позже ему дадут прозвище Колыма). Книга написана от его лица. На обложке говорится, что это автобиография, а Николай Лилин — "потомственный сибирский урка". "Сибирское воспитание" — это сборник его воспоминаний о взрослении в большой сибирско-молдавской криминальной семье. Первое оружие, первая сходка, первая отсидка, парочка убийств, гибель друзей, вторая отсидка, обучение ремеслу тюремного татуировщика — вот и вся канва.
Автобиографические сюжеты сдобрены рассказами о сибирских криминальных законах, вроде правила, запрещающего уголовникам разговаривать с представителями правоохранительных органов. "Нельзя к ним обращаться, отвечать на их вопросы или вступать с ними в какой-либо контакт. Преступник должен себя вести так, как будто милиционеров не существует. Посредником между ними может выступить родственница или соседка уголовника, но только, если она тоже из Сибири,— написано в книге.— Преступник говорит ей то, что хочет сказать милиционеру на бандитском жаргоне, а она переводит услышанное на русский. Урка не должен смотреть представителю правоохранительных органов в глаза. А если он упоминает его в своей речи, то должен называть его ругательными словами типа "мусор", "собака", "кролик", "урод", "жертва аборта" и так далее".

В соответствии с другой сибирской традицией нельзя хранить в одном помещении "благородное" оружие (используемое для охоты) и "грешное" (с которым идут на дело). "Если благородное оружие оказывается в одной комнате с грешным, оно считается зараженным. Использовать такое оружие нельзя, это может навлечь на семью несчастье. Его надлежит завернуть в простынку, на которой лежал новорожденный младенец, и закопать, а сверху посадить дерево",— гласит древний сибирский обычай по версии Николая Лилина.

Судя по множеству хвалебных рецензий на книгу Николая Лилина в европейских и американских СМИ, никаких сомнений в достоверности изложенных им фактов у западных читателей не возникло. "Мы могли бы многому научиться у составителей кодекса чести этой сибирской криминальной касты. Николай Лилин представил подробный отчет об изумительной культуре, которая, к моему глубокому сожалению, исчезает под натиском глобализации,— пишет в рецензии, опубликованной британской газетой Guardian, популярный шотландский писатель Ирвин Уэлш.— Если бы ценности урок были общими для всех, мир не столкнулся бы с порожденным жадностью экономическим кризисом, мы бы не уничтожали природу и других обитателей планеты. Трудно не восхищаться людьми, которые противостояли царю, коммунистам и западным материальным ценностям. Сибирские урки — последние антигерои эпохи Facebook".
"Автобиографический отчет Николая Лилина о его детстве в Бендерах — городе, частью полностью подконтрольной сибирским уркам — реалистичен, прямолинеен и полон жестоких подробностей. Автор рассказывает об очень личных вещах. Он описывает интеллигентного и общительного мальчика, интересующегося литературой, но вынужденного убивать. Этот роман просто обречен на успех",— хвалит книгу известный немецкий литературный критик Дитмар Якобсен.

Рецензентов не смутил даже тот факт, что до 1940 года Бендеры назывались Тигиной и были частью Румынии, и Сталин просто не мог никого туда сослать, тем более что тогда людей ссылали в Сибирь, а не из нее. У американского журнала Vanity Fair после общения с Николаем Лилиным нашлось простое обоснование описанной в его книге депортации: "Сибирские урки, потомки легендарных бандитов из Тайги, были сосланы в Приднестровье делать грязную работу. В этом регионе проживало много евреев, украинских националистов, румын и молдаван. С политической, экономической и преступной точки зрения они скорее тяготели к Европе. Сибиряки должны были зачистить эту территорию и сделать ее подконтрольной России".

Не вызвала особых подозрений и насыщенная биография автора. Если обобщить данные из книги Николая Лилина, его интервью в западной прессе и выступления на книжных ярмарках, то к 23 годам автор успел: дважды отсидеть в приднестровской тюрьме, побывать под следствием в России, три года отслужить снайпером в Чечне и еще пару лет наемником в Израиле, Ираке и Афганистане. В 24 он устроился рыбаком на судно в Ирландии, потом переехал в Италию, где женился, открыл тату-салон, написал бестселлер и едва не стал жертвой политически мотивированного покушения. Сейчас Николаю Лилину 30 лет, у него есть собственный фан-клуб и он всерьез рассуждает о том, почему Энтони Хопкинс не подходит на главную роль в голливудской экранизации его книги.
Только вот снимать фильм придется не в Приднестровье, а в Литве и Италии. Иначе бы пришлось объяснять не читавшим произведение Николая Лилина жителям Бендер, что их городом правят потомки депортированных Сталиным сибирских Робинов Гудов. Его самого, впрочем, в Бендерах знают хорошо. Правда, под другой фамилией: Вержбицкий.

— Он любил придумывать всякие истории, никто особо не обращал на это внимания, обычный фантазер, только девчонки его байкам и верили,— поведал "Огоньку" старый знакомый Николая Вержбицкого, веб-дизайнер из Бендер Игорь Попушной. Я нашла его на одном из бендерских интернет-форумов, где обсуждали "Сибирское воспитание".— Многие тут даже обрадовались, когда узнали, что он стал успешным писателем. Правда, когда узнали, о чем книга, долго недоумевали. У нас обычный город. Тихий, я бы даже сказал. Не знаю, откуда он взял этих урок. Хоть бы написал в скобках, что это басня.

По словам Игоря, знавшего Николая с 19 лет, в тюрьме тот не сидел и в армии не служил. И на жизнь он зарабатывал работой в правоохранительных органах. "Он лично показывал мне удостоверение милиционера и табельное оружие",— вспоминает Игорь.

Другой знакомый Николая Вержбицкого, рекламщик Виктор Дадецкий, говорит, что тот очень любил боевики. "У меня в конце 1990-х был видеопрокат в Бендерах, Коля регулярно приходил за фильмами. Чаще всего он брал "Бойцовский клуб" и "Страх и ненависть в Лас-Вегасе". Родители его в то время уже подрабатывали за границей. Отец — на колбасном заводе в Греции, мать — в Италии. Она ему потом оттуда и выслала татуировочный станок. Ну а то, что он там про какой-то сибирско-бендерский мафиозный клан написал, это, конечно, все выдумка. Так-то он неплохой человек, но зачем он такие ужасы про наш город распространяет?" — возмущается Виктор.

"Ему, видимо, подсказали, что эта тема — Сталин, борьба с коммунистами и русская мафия — хорошо продается на Западе. Но вот за то, что он про генерала Лебедя написал, у нас можно и по морде получить. Лебедь у нас национальный герой",— говорит третий знакомый Николая Вержбицкого, бендерский фотограф Денис Поронок. По его словам, в "Сибирском воспитании" правдивых фактов не больше чем в "Гарри Поттере".
Я спросила Николая Лилина-Вержбицкого, что он думает о комментариях своих бывших друзей. Он считает, что они ему завидуют: "Они себя чувствуют обиженными и ущербными. У меня получилось уехать оттуда и добиться чего-то, а у них нет". При этом он в беседе со мной — в отличие от интервью западным журналистам — неоднократно подчеркивал, что его книга не является автобиографией и что как таковую ее позиционируют его западные издатели. А он тут, дескать, ни при чем.

Между тем недавно в одном из лучших издательств Италии — Einaudi — вышла вторая его книга. Называется она "Свободное падение. История снайпера, воевавшего в Чечне". Ее уже перевели на английский, французский и немецкий, на подходе другие языки. Рецензенты приняли книгу на ура. "Мемуары Лилина просто захватывают дух",— выразил общее мнение Миша Гленни, обозреватель британской Mail on Sunday. При этом "Свободное падение" также позиционируется как автобиография. В рецензиях западные эксперты особо подчеркивают, что это "воспоминания из первых рук", "уникальная возможность увидеть чеченскую войну глазами ее участника", "честный и беспощадный отчет российского спецназовца".

Автор настаивает, что книга основана на его собственном боевом опыте в Чечне. В интервью "Огоньку" он сказал, что был участником второй чеченской кампании, но отказался привести подробности. Из итальянских СМИ я узнала, что он якобы служил в 56-м гвардейском десантно-штурмовом полку. Однако источники в Минобороны утверждают, что солдата по фамилии Лилин или Вержбицкий в Чечне не было.

Впрочем, автор и на сей раз подстраховался. Он хоть и уверяет, что был прямо из Бендер насильно призван в российскую армию и воевал в Чечне, но особо подчеркивает, что его вторая книга "не про Чечню". Дескать, описанные им события могли произойти на любой другой войне. В "Свободном падении" фактически нет дат, имен или описаний конкретных событий, зато там полно "растекающихся по асфальту мозгов", "заживо снятых чеченских скальпов" и прочих устрашающих деталей. Западные критики прочат второй книге Николая Лилина еще больший успех, чем первой.